Мороженое в бумажной обертке было ледяным и твердым. Крепко сжимая его рукой и чувствуя, как пальцы обжигает холодом, Никита вывел велосипед через раскрытую дверь на улицу и огляделся. Ему хотелось съесть мороженое прямо здесь – он ведь еще не завтракал. Неподалеку под ясенем стояла скамейка. Никита подкатил к ней велосипед, прислонил к скамейке, сел. Развернул мороженое. Заглянул в карман – мышонок проснулся. Зверек щурился спросонья, шевелил усами. Никита пальцем провел по мороженому – на пальце остался белый след – и протянул палец мышонку. Мышонок понюхал палец и легонько лизнул – словно к коже прикоснулась бабочка.
– Приветик! – произнес чей-то тонкий голос.
Никита поднял глаза и увидел длинного сутулого мальчишку со странной прической: светлые волосы по бокам головы были сбриты, а на макушке торчали вихрами и падали на лоб. Никита подумал, что мальчишка, наверное, хотел быть похожим на индейца племени ирокез, но на гордый индейский гребень этот свисающий на лоб вихор мало походил. Мальчишка бросал быстрые взгляды то на Никиту, то на прислоненный к скамейке велосипед. Мышонка в кармане Никитиной кофты он не заметил.
– Тебе сколько лет? – спросил мальчишка.
– Семь, – ответил Никита, чувствуя, как мороженое в руке начинает таять.
– А мне десять, – сообщил мальчишка. – Дай велосипед покататься.
Никита ничего не ответил.
– Тебе что, жалко? – Мальчишка сунул руки в карманы. – Покатаюсь и отдам. Думаешь, я у тебя его уведу, что ли?
Никите стало неловко, потому что именно так он и подумал.
– Я тут рядом живу, – махнул мальчишка рукой куда-то назад. – Ну так что, можно покататься?
В самом деле, что такого – покатается и отдаст. Папа всегда говорил Никите: «Не жадничай». Но Никите сейчас совсем не хотелось отдавать своего друга – велосипед – неизвестному мальчишке. Мороженое начало таять и потекло по руке.
– Ладно, – тихо сказал Никита.
Мальчишка обрадованно подскочил, снял тяжелый пакет с руля и пристроил на скамейку.
– Спасибо, – торопливо сказал он Никите. – Я быстро!
И, вскочив на велосипед, он рванул с места и, описав дугу, скрылся за магазином. Никита с бьющимся сердцем смотрел ему вслед. Успокаивая себя, что мальчишка сдержит обещание и скоро вернется, Никита стал кусать тающее мороженое и слизывать белые потеки с пальцев.
Прошло сто лет. Мальчишка не вернулся. Никита, который уже пять раз сходил на дорогу и посмотрел за магазином – никого и ничего, – обессиленно сидел на скамейке рядом с пакетом покупок и пытался унять дрожащий подбородок.
– Ты что здесь? – загремела продавщица, выглянув из магазина и увидев Никиту.
Никита, не в силах ответить, неопределенно пошевелил руками. Продавщица нахмурилась, помолчала и скрылась в магазине. Через несколько минут Никита увидел бабушку. Она, в своей рыжей майке и грязном белом комбинезоне, с мобильным телефоном в руке, поднималась по дороге к магазину.
– Никита, что случилось?
И Никита, как будто ждал этого вопроса, сразу сжался, закрыл лицо руками и зарыдал. Бабушка села рядом, поместившись между Никитой и пакетом.
– Это Протоня, – громыхнула продавщица, выходя на улицу. – Вертелся тут. Уховертка.
Высказав это, она уперла руки в бока и окинула улицу грозным взглядом.
– Подожди меня тут, – сказала бабушка Никите, тронув его рукой за плечо.
Никита, который уже выплакал все свои слезы и теперь просто всхлипывал, кивнул. Бабушка поднялась и ушла, завернув за угол. Продавщица скрылась в магазине и через минуту вернулась с еще одним мороженым.
– На, – протянула она его Никите, но тот помотал головой, отказываясь, и одними губами сказал «спасибо».
Продавщица пожала плечами, развернула мороженое и откусила разом половину. Сосредоточенно жуя, она исчезла в магазине.
Никита сунул руку в карман, осторожно взял мышонка в горсть и поднял к глазам. Мышонок обнюхал ладонь Никиты, переступая лапками, потом уселся и принялся умываться, быстро проводя по мордочке и усам. Никита, наблюдая за мышонком, глубоко вздыхал, и горе его понемногу затуманивалось и отступало.
Бабушка вернулась, за ней следом плелся сутулый мальчишка с велосипедом Никиты. Увидев их, Никита ахнул и, бережно посадив мышонка в карман, поднялся со скамейки. Подбежав к мальчишке, Никита ухватился обеими руками за рога велосипеда и потянул на себя. Мальчишка молча разжал руки и смотрел, как Никита оттаскивает велосипед от него подальше.
– Я же сказал: покатаюсь и верну, – ноющим голосом протянул мальчишка.
Бабушка обернулась и посмотрела на него, подняв одну бровь.
– Меня батя позвал, – оправдывался мальчишка.
– Извинись, – коротко сказала бабушка.
– Извини, – буркнул мальчишка в сторону Никиты.
Никита, глядя на него исподлобья, промычал «угу». Ему было противно и хотелось, чтобы все это поскорее закончилось. Мальчишке, наверное, хотелось того же: он повернулся и быстро пошел прочь. Бабушка бросила вслед ему сердитый взгляд, подошла к скамейке и взяла пакет с покупками.
– Пойдем, – все так же сердито сказала она, обращаясь к Никите.
Никита повел велосипед шагом, следуя за ней.
– Зачем ты ему вообще велосипед отдал? – раздраженно проговорила бабушка, шагая вниз по дороге. – Ты его первый раз в жизни видишь.
Никита покраснел. Бабушка перехватила тяжелый пакет из одной руки в другую и продолжила:
– Это же Протоня! Ему палец в рот не клади – откусит. Вот он, небось, обрадовался: нашел дурачка.
Никита понял, что «дурачок» – это про него. Его обожгло стыдом. Да, он виноват, что у него так легко можно отобрать велосипед. Он сглупил, поступил как размазня. Никита опустил голову и засопел. Бабушка шла молча. Потом вдруг остановилась, положила пакет на землю и повернулась к Никите. Тот тоже остановился и стоял, глядя на руль велосипеда.
– Ерунду я говорю, – сказала бабушка. – Никита.
Голос ее звучал теперь совсем иначе, и Никита поднял глаза. Бабушка стояла и с сочувствием глядела на него.
– Я не права. Ты тут совсем ни при чем, – мягко сказала она. – Ты поступил как нормальный человек. А Протоня поступил как нечестный человек. И ты вправе огорчаться и злиться. Я бы тоже разозлилась на твоем месте. Прости, я тебе наговорила глупостей.
Она протянула ему смуглую руку и повторила:
