На Таити происходила жесткая внутриполитическая борьба, обострявшаяся борьбой между племенами, в результате чего страдали и французы. Дюпти-Туар, прибыв в следующий раз на остров, потребовал от королевы Помаре вознаграждения за причиненные убытки в размере 10 тыс. пиастров. Требование это было предъявлено в ультимативной форме: если через двое суток сумма не будет выплачена, французы приступят к военным действиям и займут остров. Однако королева и ее сановники решили вместо уплаты требуемой суммы отдать остров под покровительство Франции
[779].
9 сентября 1842 г. Дюпти-Туар подписал с королевой Помаре договор, устанавливавший протекторат Франции над Таити. Был достигнут компромисс, предусматривавший гарантию суверенитета королевы, ее полномочий и полномочий ее важнейших сановников; издание и подписание всех законов и постановлений от имени королевы Помаре; гарантию владений землями королевы и ее народа; свободу вероисповедания и свободу отправления культа; свободную деятельность английских миссионеров на острове; право руководства всеми делами с иностранными государствами и с иностранными резидентами передавалось Франции. Управляющим Таити был назначен капитан Брюа.
Как видим, королеве Помаре предоставлялась свобода действий в области внутренней политики, но в области внешних сношений контроль передавался Франции. В целях успокоения Великобритании, в особой статье гарантировались свобода вероисповедания, свобода и безопасность английских миссионеров
[780]. Со своей стороны, английское правительство должно было гарантировать безопасность французским миссионерам в других регионах.
Во Франции узнали о действиях Дюпти-Туара только спустя четыре месяца. В правительстве опасались, что эти действия могли привести к резкому осложнению отношений с Великобританией.
Посол Великобритании во Франции лорд Каули попросил Гизо в официальной форме уверить его, что французское правительство обеспечит английским миссионерам на Таити необходимую защиту. 6 апреля 1843 г. Гизо отправил британскому послу письмо, в котором говорилось: «Правительство короля остается верным трем принципам, от которых оно никогда не оказывалось относительно Маркизских островов и островов Общества: свобода культов, защита подданных дружественной Франции державы и не менее священный долг покровительства трудам, предпринимаемым для обеспечения благополучия христианства»
[781].
28 апреля 1843 г. французское правительство ратифицировало протекторат над Таити, установленный Дюпти-Туаром. Как отметил Гизо в своем выступлении в Палате депутатов 25 января 1845 г., «мы не нарушили прав или даже притязаний никакого государства; трактат, заключенный адмиралом Дюпти-Туаром, устанавливая французский протекторат, не отнимал владетельных прав у королевы Таити. Мы объявили во всеуслышание причины наших действий и границы, которых мы не хотели преступать. Английский кабинет понял эти причины и не делал возражений»
[782].
Однако эти слова Гизо не вполне соответствовали действительности: известие о занятии французами Маркизских островов было с большим беспокойством встречено в Великобритании. «Morning Chronicle» писала по этому поводу: «Группа Маркизских островов составляет восточную оконечность Полинезии, и если будет прорыт Панамский перешеек, то они образуют первую гавань, которую будут посещать корабли в Тихом океане. Следовательно, обладание ими весьма важно, особенно для нации, ведущей обширную торговлю с приморскими странами Азии. Но торговля Франции с этими странами ничтожнее торговли всех других наций, и приобретение означенных островов представляет для нее менее выгоды, чем для кого-либо»
[783].
Отметим, что сомнения относительно важности Маркизских островов в торговом отношении, прежде всего торговли с Китаем, высказывались и в самой Франции. В частности, этой точки зрения придерживался А. Тьер, полагавший, что торговля с Китаем имела большое значение для Великобритании, а для Франции – «почти нулевое». Кроме того, Тьер высказывал сомнения относительно возможного пути через Панамский перешеек и в целом полагал, что стратегические и торгово-экономические выгоды, приписываемые Маркизским островам, являются «выдуманными», а само завоевание островов он именовал «бестолковой оккупацией»
[784].
Однако «Morning Chronicle» выражала сомнения относительно того, что французское правительство имело в отношении Маркизских островов только коммерческие планы и планы колонизации. Газета не без оснований отмечала, что Франция планировала использовать Маркизские острова в качестве опорного пункта в Тихом океане в антибританских целях
[785]. Газета обвиняла французское правительство в лицемерии, доказывая, что действия Дюпти-Туара не были его личной инициативой, а были спланированы правительством Сульта-Гизо.
В свое время, в 1827 г., при правительстве Дж. Каннинга, Великобритания формально отказалась от владения островом Таити, которое предлагали ему туземные правители. Поэтому, полагал Гизо, британское правительство не имело никакого права оспаривать французский протекторат
[786]. Однако, как отмечал граф Жарнак, поверенный в делах Франции в Великобритании в отсутствии французского посла, графа Сент-Олера, несмотря на то, что английское правительство отказалось от протектората островов Общества, «значительная и очень экзальтированная часть английского общества рассматривала эти острова, где было велико влияние английских протестантских миссионеров, как английскую территорию»
[787].
Занятие Маркизских островов и установление протектората на Таити требовало новых расходов. Правительство должно было постоянно испрашивать необходимые средства у парламента. Морской министр адмирал Руссен (сменивший на этом посту Дюперре) предложил в Палате депутатов проект закона об открытии в пользу морского департамента экстраординарного кредита в размере 5 987 000 франков.
Однако далеко не все слои и политические группы во Франции были сторонниками активной колониальной политики, прежде всего именно по причине огромных расходов. Оппозиция в лице Огюста Бийо выступила против предложения Руссена. Бийо заявил, что расходы будут настолько значительны, что министр не имеет права даже ставить вопрос о кредитовании, если только выгоды для Франции в Океании не являются очевидными, в чем он сомневался
[788].
