Сегодня я обедал у герцога Георга Мекленбург-Стрелицкого; обед был парадный, в честь гостя его, старшего брата [Фридриха-Вильгельма-Карла], совершенно слепого. Хозяева очень любезны и хорошо кормят, но до крайности скучны.
22 января. Четверг. Государь был на охоте вместе с приехавшим новым гостем – великим герцогом Мекленбург-Шверинским. Поэтому я, вместо обычного доклада, потратил свободное утро на объезд военно-учебных заведений; но потом должен был снова сидеть в заседании Соединенных департаментов по делу о найме рабочих. Заседание это происходило без участия экспертов.
23 января. Пятница. Сегодня был второй высочайший смотр на Дворцовой площади тем войскам петербургским, которые не были на первом смотру в прошлую пятницу. Погода была теплая, около 0°. Присутствовали на смотру великий герцог Мекленбург-Шверинский и принц Александр Гессенский. Всё обошлось удачно, к концу смотра были внезапно вызваны по тревоге полки Кавалергардский и Конногвардейский.
В 6 часов был большой парадный обед в Зимнем дворце. Не знаю, с какой целью и в честь кого был этот обед. Ни иностранные принцы, ни королева Ольга Николаевна не присутствовали, а приглашены были послы, все министры и некоторые высшие сановники с их женами.
Тимашев с торжеством объявил мне, что ему удалось наконец убедить государя не замещать должности генерал-губернатора прибалтийских губерний. Известие это обрадовало и удивило меня. Немцы опять поднимут тревогу.
24 января. Суббота. Доклад сегодня был продолжительнее, чем обыкновенно, за пропуском четверга. Потом было опять заседание по вопросу о найме рабочих; мы должны были выслушивать многоречивых экспертов относительно введения рабочих книжек: одни доказывали необходимость обязательного введения этого документа, другие опровергали это мнение. В окончательном выводе оказалось разногласие только в практическом применении предположенной книжки.
27 января. Вторник. В воскресенье, после развода, было у меня совещание по вопросу об устройстве железнодорожной части в военное время. Вопрос этот уже несколько лет не подвигается вперед из-за того, что Главный штаб и инженерное ведомство препираются между собой, в чьем ведении должна быть эта часть, а в последнее время еще заявило притязание и ведомство путей сообщения. Так или иначе, приходилось рассечь узел: предложенная мною комбинация, кажется, удовлетворила все три стороны. [Железнодорожные батальоны будут в составе саперных бригад, и назначение их будет исключительно строительное; для эксплуатации железных дорог в военное время, в районе действий армии, будут формироваться в ведении инспектора военных сообщений особые команды, приготовление которых в мирное время будет возложено на попечение Главного штаба и непосредственно на состоящих при железных дорогах офицеров штаба. Ведомство же путей сообщения при мобилизации армии откомандирует требуемое число инженеров и техников в распоряжение инспектора военных сообщений, а кроме того, обязано будет устанавливать непосредственно от себя эксплуатацию железных дорог в тылу армии.] Разработка на постановленных основаниях подробного проекта распределена между Главным штабом, Главным инженерным управлением и Главным военно-кодификационным комитетом.
Сегодня после доклада я осматривал в здании Соляного городка некоторые из коллекций, предназначенных Военным министерством для филадельфийской выставки. Наше время можно назвать эпохой выставок; кроме универсальных, открываемых периодически то в одной стране, то в другой, устраиваются в течение года в разных пунктах специальные выставки. Так, в нынешнем году готовятся выставки: в Лондоне – педагогическая, в Брюсселе – санитарная, в Берне – выставка обуви! Наше Военное министерство не отстает от других и везде является экспонентом.
В Комитете министров происходило довольно продолжительное заседание: главными предметами прений были – представление министра внутренних дел об ограничении празднования юбилеев, размножившихся в последнее время до смешной мании, и представление министра путей сообщения по вопросу о концессии на Сумскую железную дорогу. Я ожидал возобновления препирательства моего с Грейгом по делу, оставшемуся нерешенным в предыдущем заседании, но об этом деле не было речи, может быть, вследствие вчерашнего моего разговора с Грейгом a parte в Государственном совете.
К обеду я был приглашен к их величествам.
29 января. Четверг. После доклада, продолжавшегося опять довольно долго (по случаю полученных генералом Кауфманом телеграмм о новых успехах Скобелева в Кокане), я осматривал в здании Главного артиллерийского управления предназначенные к отправлению на выставку предметы по артиллерийской части. Затем сидел опять в присутствии Соединенных департаментов Государственного совета. На этот раз по крайней мере пришли хоть к какому-то заключению: о значении, которое следует придать в новом законодательстве «рабочей книжке». В этом спорном вопросе пришли неожиданно к единогласному мнению: рабочая книжка необязательна ни для нанимателя, ни для работника, но книжке этой следует присвоить значение документа на случай возникновения каких-либо недоразумений или столкновений между двумя сторонами, так чтобы обе они находили выгодным для себя пользоваться таким документом. В чем именно должно выражаться это полезное для обеих сторон значение рабочей книжки – об этом речь впереди, и, вероятно, предстоит еще много долгих прений по этому вопросу.
Обедали у меня сегодня генерал Драгомиров, Константин Дмитриевич Кавелин и еще кое-кто.
Возвратившись домой перед обедом, я нашел у себя на столе знаки Мекленбургского ордена Вендской короны
[68]. Потом узнал, что орден этот привезен генерал-адъютантом гроссгерцога Мекленбург-Шверинского Цюловым.
30 января. Пятница. Утро провел в клиническом госпитале и на лекциях Медико-хирургической академии. Потом ездил к гроссгерцогу Мекленбург-Шверинскому благодарить за оказанный мне знак внимания. Затем принимал доклады по разным частям министерства.
31 января. Суббота. Утром было торжество 50-летнего юбилея II Отделения Собственной е. в. канцелярии; впрочем, довольно скромное.
Вечером раут у австрийского посла барона Лангенау.
3 февраля. Вторник. Вчера был на балу у наследника цесаревича.
Получены довольно важные известия из Кокана: смуты и раздоры дошли до такого предела, что обе соперничающие партии оказались вынуждены сложить оружие перед русской силой. Предводитель кипчаков Абдурахман Автобачи сдался Скобелеву; претендент на ханство Фулат-бек бежал в горы, а шайка его разбита флигель-адъютантом ротмистром Меллером-Закомельским у подошвы Каратегенских гор. В то же время из Кокана пришло приглашение Насреддин-хану вступить снова на престол; но когда он подошел к Кокану, враждебная партия напала на него, так что он едва спасся. Депутации от разных городов просят о принятии ханства в подданство русского царя.
