Потом Джейн усердно работает на миссис Картер, получает двойное жалованье, миссис Картер ее любит, и – бац! – Джейн возвращается в общежитие. Уволена!
Во время звонка Ата пыталась вразумить Джейн, потому что кто еще даст ей совет? Ты должна быть осторожна. Больше нельзя совершать ошибки.
Но Джейн почему-то не желает отвечать. Такая упрямая! Дуется, как ребенок. Как ее мать!
Ате не следовало злиться. Ей не следовало кричать. Но Джейн не думает! Она не понимает, что жизнь тяжела, а ее работа легкая. Что большие деньги, которые она заработает, изменят жизнь Амалии.
– Знаешь, что бы я сделала ради подобного шанса? Ради Роя? Почему ты хочешь все испортить? – потребовала Ата ответа, пожалуй, чересчур громогласно.
Джейн посмотрела прямо Ате в лицо. В ее глазах плескались грусть и испуг. А потом она обмякла в кресле, будто сдулась.
Ата вздыхает, снова и снова задаваясь вопросом, стоило ли ей рассказывать Джейн о «Золотых дубах». Джейн нужны деньги. Но, возможно, ей слишком тяжело быть в разлуке с Амалией.
Ата ополаскивает губку под краном и начинает вытирать столешницу, борясь с желанием сделать выговор своей двоюродной сестре. Черри, Энджел, Мирна, Вера – большинство женщин, которых Ата знает, оставили своих детей, чтобы их обеспечивать. У нее были клиентки-американки с высокими должностями – банкиры, юристы и университетские профессора, – которые возвращались на работу, когда их детям исполнялось всего десять недель, и вкалывали так много, что видели собственных детей только по утрам.
Неужели Джейн думает, будто она единственная, кому приходится чем-то жертвовать? Будто лишь она одна вынуждена жить в разлуке со своим ребенком? Ата сама двадцать лет провела вдали от дома. А разве Рою не нужна Ата?
Она яростно трет липкое пятно на столешнице. Потом заставляет себя остановиться, пытаясь быть справедливой. Джейн была молода, когда ее бросила мать; возможно, часть проблемы в этом. И Амалия маленькая. Дети Аты были намного старше, когда она уехала. Изабель, старшая, начала учиться в медицинской школе, а Рою было уже восемнадцать. Только после несчастного случая на лодке, когда стало ясно, что Рой не поправится и ему всегда будет нужен кто-то, кто стал бы нареза́ть ему еду и застегивать рубашку, – одним словом, что Ате придется заботиться о нем до самой своей смерти и даже после нее, – она решила уехать в Америку.
Ата моет руки в раковине, вытирает их и снимает рюкзак с крючка на стене в прихожей. Ее подруга Мирна уволилась с одной работы и еще не нашла другую, а потому согласилась присмотреть за Амалией, пока Ата будет на торжестве семейства Эррера. Она упаковывает все, что понадобится Амалии на следующий день, а затем собирает для себя отдельную сумку с таблетками от давления, своим лучшим фартуком и длинной прямоугольной коробкой, в которой хранятся ее новые визитные карточки.
Ата возлагает большие надежды на свое предприятие «Эвелинз кейтеринг». Она всегда любила готовить, но предпочла нянчить детей, так как эта работа приносила больше денег. Теперь, конечно, она должна помочь Джейн с Амалией. И по правде говоря, хотя Ата никогда в этом не признается, она не уверена, что когда-нибудь сможет вернуться к прежнему занятию. Она устает так внезапно, что иногда перехватывает дыхание, и это пугает. Но она не может бросить работу – дом в Булакане еще не достроен, и, конечно, есть Рой. Слава богу, она подготовила запасные аэродромы.
Во-первых, премии за рекомендацию. Сейчас у нее почти что агентство. За годы работы она познакомилась со многими вип-персонами – как в центре Нью-Йорка, так и в его пригородах, – они ей доверяют. Когда она находит своим бывшим клиентам уборщицу или домработницу, няню или кормилицу, она получает гонорар – не слишком большой, но справедливый.
Увы, это немного, и до тех пор, пока Джейн не родит, бо́льшая часть надежд возлагается на готовку. Кулинария для Аты – дело не новое. Много лет у нее был свой стенд на ежегодной азиатской ярмарке во Флашинге
[66]. Она продавала филиппинские блюда – пикантные, как лумпия, и сладкие, как хало-хало
[67]. Именно через этот киоск с ней и познакомилась экономка Эрреры, которая однажды купила у Аты маленькую чашечку пансита луг-луг
[68]. Ей так понравилось, что она принесла большой пластиковый контейнер в Форест-Хиллс, и миссис Эррера, отведав, согласилась: это лучшее, что она когда-либо пробовала. Ата начала время от времени работать на нее, доставляя еду для вечеринок и иногда оставаясь, чтобы помочь после них убраться.
Но теперь Ата хочет сделать этот бизнес своим постоянным занятием. Энджел сможет обслуживать большую часть повседневных заказов, к тому же общежитие заполнено филиппинками, которые умеют управляться на кухне и всегда хотят подработать. А дело Аты раздобыть клиентов и определить стратегию.
Ах, если бы она родилась в Америке! Иногда Ата думает об этом. У нее есть голова на плечах, такого мнения придерживаются все вокруг. И она не боится тяжелой работы. Сейчас она уже была бы богата – может, не настолько, чтобы жить на Пятой авеню, но почти. Третья авеню или даже Форест-Хиллс. Ромуэло был бы в порядке. Изабель наконец смогла бы отдохнуть. Эллен вышла бы замуж. А у Роя были бы лучшие врачи – специалисты, которые даже не смотрят на страховку. Целая команда.
Потому что в Америке нужно только знать, как делаются деньги. На деньги можно купить все остальное.
Рейган
– Это неправда, что у Ани был выкидыш. Ее заставили убить ребенка, – говорит Тася.
– Аня в порядке? – спрашивает Лайза неестественно тихим голосом.
Они инстинктивно оглядываются по сторонам. Координатор стоит в двадцати футах от них. Она разговаривает с новой хостой, прижимающей к груди рвотный пакет и трясущей головой так, словно у нее на шее ослабла какая-то защелка.
– Она католичка, – бесстрастно отвечает Тася. – Ее усыпили. Каким-то газом. Может, боялись, что у нее начнется истерика.
Лайза опускается на стул рядом с Тасей. Рейган остается стоять, хотя поднос, который она держит, становится все тяжелее, а место рядом с Лайзой пустое. Рейган волнуется. Результаты последнего УЗИ в порядке, но вдруг с ребенком что-то не так? Внутри, где никто не видит?
Тася внезапно озаряется сияющей улыбкой, которая занимает половину лица.
– Координатор смотрит в нашу сторону. Кажется, она меня подозревает.
– Где сейчас Аня? – спрашивает Лайза, тоже улыбаясь.
Это раздражает: тревога в голосе Лайзы противоречит улыбающемуся лицу.
