Я вышел следом за Мариной, сам взял с вешалки плащ и отворил дверь в весенний полдень. Вокруг все было мокрым, облезлым и неряшливым, но ветер пах землей, а на голых ветвях лип уже чирикали незаметные серенькие пичужки, пережившие зиму.
Виконтесса в красивом палевом плаще с мшисто-зеленой отделкой бродила по выложенной плитами аллее и незаметно потирала спину. Я встревожился и глянул драконьим зрением сквозь одежду: ничего опасного, просто тянет мышцы, хорошо бы немного размять. Но подойдя ближе, я позволил себе лишь предложить руку для опоры. Леди с благодарной улыбкой приняла помощь и, улыбнувшись, повернула свое исхудавшее лицо к солнечным лучам, и я с каким-то болезненным умилением заметил на тонкой коже легкую россыпь веснушек.
– Леди Лионелль заставляет меня гулять каждый день, а в дождь мы занимаемся танцами или исследуем портретную галерею. Теперь я знаю всех ваших родственников до восьмого колена включительно, – улыбка Марины стала лукавой, и сердце мое подпрыгнуло.
– Пройдем до конца аллеи?
– Нет, давайте свернем у тех кустов, садовник обещал, что после дождя появятся первые весенние цветы.
Мы в молчании дошли до раскисшей полянки, на которой, словно свечки, торчали хрупкие нежные соцветия на невзрачных коротких ножках. Марина присела и погладила кончиком пальца мягкие иголочки лепестков:
– Какие они нежные, – и вдруг без всякого перехода: – Ролен, это очень больно – резать палец?
– Резать палец?
– Я крови боюсь, поэтому и не вышиваю – не хочу уколоться.
– Марина, если ты не хочешь видеть, я могу тебя усыпить, но я не знаю, что будет дальше.
– А может быть что-то плохое?
Я не стал ее обманывать:
– Может. Мы не знаем, как сработает магия ключа, – говоря, я любовался Мариной и находил ее все более очаровательной.
Капюшон сполз с блестящей сетки, и солнце запуталось в плетении проволоки и золоте локонов, а миледи, выпрямившись, решительно покачала головой:
– Нет, спать не хочу, потом буду бояться засыпать, да и за себя я не боюсь, только за малышку, – ее рука вновь нежно обхватила живот привычным защищающим жестом, и она неожиданно зевнула.
Только тут я понял, что темные круги под глазами не только от тягот беременности, но и от недосыпа! Ей просто страшно! И бабуля, согревая дитя драконьим огнем, успокаивает будущую мать, дает ей опору в этом мире!
– Хорошо, если хочешь, я буду рядом и не дам тебе заснуть.
– Обещаешь? – изумрудные глаза уставились на меня с такой надеждой и затаенным страхом, что я только кивнул и прикоснулся губами к пожелтевшему от пыльцы пальчику:
– Обещаю. Пойдем в дом, миледи? Вам пора выпить горячего чаю.
В дом мы возвращались по самой длинной аллее, болтая о всяких пустяках; Марина, смеясь, рассказывала о торговцах, собиравшихся пленить юную супругу принца своими локонами и глазами, а я, вспоминая пробуждение и стук маленького сердечка над ухом, думал о том, что сделаю все, чтобы это сердечко не остановилось раньше срока.
Марина
После разговора с Роленом страх отступил, моя прогулка была своего рода прощанием – может быть, с беззаботным детством, а может быть, с той хрупкой частью меня самой, которая всего боялась и предпочитала ничего не видеть у себя под носом.
Теперь я четко знала: для Жана я такая же непреложная часть его, как дом, кинжал или меч. Надежные, крепкие и нужные, и даже любимые предметы, но ими можно пожертвовать во имя чести, долга или собственных убеждений, и хорошо, если жертва окажется не напрасной.
Что ж, и это уже немало. Мне захотелось разочарованно вздохнуть, но о чем? Я догадывалась, что моя замужняя жизнь не будет тихим существованием в уютном домике на лужайке, и теперь лишь получила этому подтверждение.
И Ролен – он бесконечно важная часть моей жизни, от которой я не хочу отказываться. Существовал, конечно, и моральный аспект: я жена Жана, но ведь единение душ – это не обязательно единение тел, как ни жаль.
Улыбнувшись любезному дракону, я позволила ему проводить меня в дом. В прихожей нас уже поджидала леди Лионелль:
– Пора в библиотеку, девочка!
– Сейчас, миледи, только умоюсь и переоденусь, – улыбнулась я в ответ и поспешила к себе. Прогулка, а главное, сделанные выводы творили чудеса: я буквально порхала.
Переодевшись в просторную рубашку и теплый халат, я спустилась в библиотеку; драконицы еще не было, и, забравшись в гнездо, я задремала. Вскоре раздался шелест крыльев и шуршание чешуи, но мне не хотелось открывать глаза. Малышка вела себя на удивление спокойно и, когда живот охватило привычное уже тепло, лишь легонько толкнувшись, притихла. Я продолжала дремать: леди Лионелль было все равно, сплю я или бодрствую, а вот жар драконьего дыхания сегодня был на редкость уютным и приятным.
Спала я, кажется, долго, а проснулась, почувствовав, что меня куда-то несут – Ролленквист, уложив мою голову себе на плечо, нес меня по коридору. Я сонно ему улыбнулась и прошептала:
– А поцеловать? – и получила целомудренное прикосновение теплых сухих губ ко лбу.
В спальне нас уже ждал Жан – на столе грудой лежали свитки и дощечки, на столике у камина посверкивал рубином стеклянный графин с вином и пара серебряных чаш. Он поднялся из кресла, такой красивый в распахнутой полотняной рубашке, в темных бриджах и расстегнутом жилете:
– Любимая!
Я понимала, что отчасти его страсть вызвана длительным воздержанием, отчасти – желанием убедить меня добровольно дать кровь для ритуала, но не могла сопротивляться зовущему взгляду, крепким мозолистым ладоням и сладким от вина губам. Эту ночь мы провели вместе, и это был очередной хрустальный кирпичик в ту стену, что отделяла прошлое от настоящего.
Виконт
Я проверил все расчеты и подтвердил свою правоту: кровь моей жены, носящей ребенка, должна открыть ключ. Теперь я, пожалуй, сожалел о том, что моя жена принадлежит другому миру: у нас все просто, жена – собственность мужа, как меч, как конь или замок. И достаточно отдать приказ или указать на ошибку, и почтительная супруга приложит все усилия для исполнения и исправления.
Я уже занялся сравнительным анализом отношений к женскому полу сильфов и драконов, но тут Ролен принес на руках дремлющую Марину. Она разрумянилась и вновь была теплой и ласковой, а ее аромат как прежде кружил голову и наполнял кровью чресла. Вспомнив советы черноволосой хозяйки дома, я плотоядно улыбнулся: у женушки есть шанс неплохо провести эту ночь!
К рассвету я задремал и вдруг ощутил слабое колыхание раздутого живота, хотя Марина уже уснула. Бережно положив на тонкую, растянутую кожу ладонь, я ощутил укол странной, болезненной нежности: внутри бьется часть меня, мое продолжение, наследник! Исполнившись гордости, я прижал ладонь сильнее и ощутил еще один толчок, довольно сильный и уверенный! Мой сын! Обняв супругу, хранящую в себе продолжателя рода, я тоже скользнул в сон: скоро утро, еще пара дней на подготовку площадки в горах – и поиски продолжатся; нужно отдохнуть, ведь потом мне предстоят встречи с советом облачных лордов, да и его величество из виду упускать не следует.
