Проснулась я среди ночи, не сразу сообразив, что именно меня разбудило. Оказалось, под дверью раздаются хриплые голоса двух нетрезвых мужчин:
– Ххха, да капитан сказал это гномская сваха!
– ОООО, – гнусаво раздалось в ответ. – Настоящая гномская сваха?
– Ему гном сказал, что это его родственница! – более четкий голос был настойчив.
– А чо он сам к ней не подкатил? – в голосе вопрошающего слышалось искренне недоумение, похоже, в любовных способностях капитана его подчиненные не сомневались.
– Да ему все блондинок подавай, да чтоб смазливая была, а эта дамочка вся закутанная как монашка. Он даже ладошку не увидел! Вот! Представь, какая она страшная! – говорил мужчина сильно заплетающимся языком.
– А вдруг красотка? – возражал ему другой. – Заглянем к ней, проявим внимание к даме! – нездоровый смех этого индивидуума пугал.
– Ага! Соскучилась, поди по настоящему мужчине! – мычал первый голос.
Этот матрос или пассажир был явно более пьяным, а второй его искусно подзуживал:
– А уж если красотка гномьими подарками поделится за труды, то и вовсе весело будет!
Ой, ой, кажется, Мартин оказал мне медвежью услугу, назвав родственницей! Осторожно поднявшись, я проверила, как ходит в ножнах кинжал, а подумав, взяла кастет – убивать без причины не стоило.
Между тем матросы (несколько специфических словечек убедили меня в этом) наконец договорились и один из них решительно толкнул дверь, ловко поддевая ее снизу-вверх. Хлипкая задвижка моментально выскочила из пазов. Эге, похоже, кое-кто только притворяется пьяным!
Однако дверь к удивлению старательного взломщика, не распахнулась. Толчки, ругань и топот не помогли, а я мысленно порадовалась своей выучке – даже недомогание не помешало мне зафиксировать дверь, окно и несколько глазков в тонких переборках.
Брань начала затихать, и я понадеялась, что остановленные бузотеры уйдут в кубрик. Увы, зря надеялась – через несколько минут в мокрое дерево вонзился кортик. Речникам гораздо чаще мореходов приходилось вырубать заросли тростника у берега, либо рубить сети, зацепившиеся за весла, поэтому их кортики были шире и тяжелее, а зачастую вообще изготавливались из обломков палашей.
Дверь затрещала и, стало понятно, что она не выдержит и десятка ударов. Но пока дверь держалась, я быстро упаковала то немногое, что успела достать накануне. Не известно, чем окончится дело, но продолжить путь на этом баркасе я не решусь.
За шумом ломаемой двери послышались еще голоса, чьи-то визгливые крики и стон. Наконец дверь распахнулась. Свет двух или трех масляных фонарей упал внутрь каюты, подсветив пустой гамак.
– Где же она? – с добавкой нецензурной лексики прокричал странный тип в матросской робе, размахивая кортиком.
Рядом гудели еще трое:
– Видишь Хрип, нету здесь свахи! – попытался урезонить крикуна один из матросов.
– Должна быть! – подозрительный матрос вытянул руку с кортиком вперед и медленно начал заходить в каюту.
Короткий удар кастетом в висок – и он осел на пол. Поутру будет шишка и головная боль. Его товарищи отпрянули, увидев, как жестоко поплатился главарь за свою самодеятельность.
Я решила, что это лучший момент для появления – натянула поглубже капюшон и шагнула в полосу света, держа в руках заряженный арбалет:
– Соскучились мальчики? – прошипела я самым отвратным голосом, на который была способна.
Маленькая иллюзия, «подвешенная» на пряжку плаща шутником Камилом превратила меня в змеевидную деву Астанис.
– Аааасссс! – завопил во все горло тот, что был ближе. Лампа выпала из его рук, масло плеснулось на доски палубы и, огонек на почерневшей ниточке фитиля затрепетал на ветру.
– Оооо, Астаааа! – закричали остальные разбегаясь.
Пользуясь паникой, я быстро пробиралась к борту. Мешки висели за спиной, но резко выступивший пот подсказывал, что далеко я с такой ношей не убегу. Маленькая лодочка, как я и предполагала, висела на канатах снаружи. Только как ее спустить на воду?
Оглядевшись в поисках рычага или помощника, я заметила среди ящиков и мешков металлический отблеск. Шагнула ближе, ругая себя за потерю времени и онемела: блестела потертая металлическая подковка на ботинке! На мокрой палубе, среди ящиков с товарами лежал человек с головой завернутый в просмоленный рыбацкий плащ, увязанный веревками как колбаса.
Постоянно оглядываясь и не выпуская из рук арбалет, я склонилась над лежащим. На труп сверток совсем не был похож – ноги упирались в доски настила, удерживая тело от болтания.
Маленький засапожник сам прыгнул в руку. Веревки подались не сразу: толстые и успели обмерзнуть, но вскоре плащ раскрылся. Внутри оказался тощий, изукрашенный синяками подросток в поношенной матросской робе. Он растеряно моргал на свет лампы, горящей у борта, потом рассмотрев меня, в панике открыл рот, чтобы закричать.
– Тсс! Тихо! Ты кто?
– Ю-юнга, – пробормотал мальчишка, цепенея от ужаса.
А я и забыла, что все еще выгляжу как змея с женской головой:
– Не шуми! Лодку спустить на воду сумеешь?
– Д-да, госпожа! А зачем вам? – парень немного заикался, но говорил вполне внятно.
– Хочу покинуть эту компанию, грубые у вас матросы, – хмыкнула я, забрасывая в лодку багаж.
Парень не смог сам встать, но, когда я приподняла его за ворот робы показал где находится веревка, спускающая лодку на воду. Я собралась уже прыгнуть в лодку, когда сзади раздалось:
– Госпожа, вы человек?
– Человек, – нехотя отозвалась я, похоже иллюзия спала, а внизу уже различался топот многих ног и лязг арбалетов.
– Возьмите меня с собой! – взмолился парень кулем падая на палубу.
– Чем тебе здешние матросы не угодили? – поинтересовалась я уже стоя в лодке.
Юнга покраснел и утер рукавом побитое лицо.
– Понятно, – тяжко вздохнув, я вернулась на палубу.
Идти сам закоченевший подросток не мог, пришлось буквально сваливать его в лодку и срочно спускаться на воду. Вовремя! Возле моей каюты уже тушили въедливый огонек, а несколько бородатых оболтусов начали обыскивать палубу.
Шлепок лодки о воду я восприняла как благословение Звездосветного. Теперь весла в руки и ходу!
Парень, сдернутый мною вниз, тихо лежал, пока я неловко разворачивала лодку, ругаясь сквозь зубы. Его сбитые руки и скрюченное тело говорили о жестоком сопротивлении и не менее жестоких побоях. Резко дергая тяжелую мокрую деревяшку, я молилась Звездосветному, чтобы мне хватило сил увести лодочку в сторону от ставшего смертельно опасным баркаса.
На палубе наконец заметили отсутствие лодки или юнги и начали светить на воду, речными фонарями с начищенными пластинами отражателей. Узкие лучи немедленно выхватили нас из темноты.
