– Тебя и на пару минут нельзя одного оставить! Что это еще такое?
– Похоже, кто-то перепутал меня с тыквой, – ответил я. Бонго не улыбнулась, и я добавил: – Как видишь, меня немножко порезали.
– Сколько можно повторять, Красный, от объяснений твои шутки смешнее не станут.
Бонго взлетела на самую нижнюю из моих скелетных – то есть главных, крупных – вет вей и осмотрела урон. Из глубокой раны сочился сок.
– Больно? – с сочувствием спросила Бонго.
– Не так, как было бы больно тебе, – улыбнулся я. – Мы, деревья, этим от вас отличаемся.
– Надо что-то сделать! – воскликнула Бонго.
– Ничего тут не поделаешь, – вздохнул я.
– У тебя нешуточная болячка. Я хочу помочь. Ты ведь старый мудрый дуб. Скажи, что делать.
– Да ладно, Бонго. Время все исцелит.
Бонго терпеть не может, когда я начинаю философствовать. Она закатила глаза. (Во всяком случае, мне так показалось. С воронами не поймешь. Их глаза – темные, влажные – похожи на покрытую росой смородину.)
– Надеюсь все же, что он не загубил мою кору, – сказал я. – Это моя любимая сторона.
– Ничего он не загубил. Приукрасил немного. Будто татуировка, как у людей. – Бонго слегка тыкнула в меня клювом. – Скажи мне, кто это сделал. Я ему покажу! Я буду орать ночью у него под окном. Я спикирую и вырву у него клок волос. – Она похлопала крыльями. – Нет! Еще лучше! Я сброшу ему на голову сюрприз! Я буду делать это целый год подряд без выходных!
Я не стал спрашивать, что за сюрприз. И так было понятно.
– Бонго, дорогая моя, – ответил я, – в этом нет необходимости.
Бонго потопталась с лапки на лапку – так она делала, когда пыталась решить сложную задачу.
– Знаешь, – сказала она, – а ведь День желаний уже не за горами. Может быть, это какое-то желание? Просто неудачно загаданное.
– Очередной День желаний, – повторил я.
Кажется, прошлый был совсем недавно.
Неужели пролетел целый год? Время ускользает без следа, как капли дождя, падающие в реку.
– Опять сбегутся все эти приставучие люди и станут докучать тебе своими прихотями, – буркнула Бонго.
– Опять соберутся все эти мечтатели в надежде, что жизнь изменится к лучшему, – исправил ее я.
Мне – и моим обитателям – День желаний всегда дается непросто. Обычно в этот день звери и птицы держатся в стороне, стараясь увернуться от любопытных рук и бесконечных фотографий.
Но это только один день. Я понимаю его историю и то, какую роль в ней играю. Я знаю, что людей переполняют желания.
Надежда нужна всем.
Мимо проходила женщина с маленькой дочкой. Малышка волокла за хвост замызганную плюшевую собаку. Женщина взглянула на мой ствол и остановилась как вкопанная.
– Мамочка, что там написано? – спросила девочка.
Женщина не ответила. Она плотно сжала губы.
– Мама? – Девочка дернула женщину за руку.
Они пересекли газон. Женщина подошла ко мне.
– Тут написано: «УБИРАЙТЕСЬ!» – наконец ответила она дочке.
– В смысле, приберите за собой? – не поняла девочка.
Женщина осторожно провела указательным пальцем по моим порезам. Было немного больно, но я не возражал.
– Может быть… – пробормотала она. – Может быть, и так.
Женщина взглянула на два соседних дома.
Покачав головой, она покрепче сжала девочкину ладошку:
– Надеюсь, ничего другого они не имели в виду.
14
Эти дома. Мои дома.
Синий и зеленый.
Один – с коричневым почтовым ящиком. Другой – с серым.
Один – с красными розами. Другой – с белыми.
Я смотрю на них уже больше века. Опрятные и симпатичные. Одинаково маленькие, одинаково приземистые, с одинаковыми скатными крышами и низкими кирпичными трубами. Архитектурные близнецы.
Задолго до того, как их замысел появился в голове у их создателя, я уже стоял здесь, в центре всего. Ну и что, что мои корни пересекали разделяющую дома границу? Это меня нисколько не беспокоило. Корни бывают непокорными. Мои корни изучали почву под обоими домами, выписывали пируэты вокруг их водопроводных труб, скрепляли их фундаменты.
Я делился своей тенью с обоими домами – непредвзято. Я ронял свои листья с обеих сторон – поровну. Я бомбардировал желудями обе крыши, равномерно.
Я никого не выделял.
За прошедшие годы эти дома были родными для многих семей. Для младенцев и подростков, их родителей, бабушек и дедушек. Они говорили на разных языках: китайском и испанском, йоруба и английском, французском креольском. Они ели тамал и пани пури, дим сум и фуфу, а также горячие бутерброды с сыром.
Разные языки, разная кухня, разные обычаи… Таков и наш район – буйный, разросшийся, пестрый. Как самый прекрасный сад.
Несколько месяцев назад в синем доме поселились очередные жильцы – семья Самар. Они прибыли из далекой страны. У них были непривычные порядки. В их словах звучала новая музыка.
Казалось, что в нашем буйном саду появился новый саженец, только и всего.
Однако в этот раз что-то изменилось. В воздухе витала тревога. Родители мальчика из зеленого дома не приняли новую семью. Поначалу взрослые вежливо кивали друг другу, но потом прекратилось и это.
Стали происходить и другие неприятные вещи. Кто-то забросал синий дом сырыми яйцами. Однажды днем мимо проехала машина, полная злых людей, выкрикивающих обидные слова. Бывало, дети преследовали Самар по дороге из школы и дразнили ее.
Я горячо люблю людей.
И все же… Двести шестнадцать колец, а я все еще не понимаю вас.
Пока все это происходило на моих глазах, я – вечный охотник до чужих дел – все отмечал, подслушивал, наблюдал. Но ни разу не вмешался. Деревья – беспристрастные наблюдатели. Мы – силачи и молчуны.
И потом, а что я мог сделать? У меня есть корни и ветви, но далеко их не протянешь. У меня есть ствол, но он прикован к земле. У меня есть голос, но им нельзя пользоваться.
Мои ресурсы имеют границы.
И, как оказалось, мое терпение тоже.
15
Если ты – местное дерево желаний, ты у людей на языке. Новость о гадком слове на моем стволе разошлась быстро. Люди останавливались и разглядывали его. Они, собираясь небольшими группами, они хмурились, качали головами и шептались. К обеду приехала по лиция.
Так уж вышло, что с органами правопорядка я знаком не понаслышке. В доме напротив живут два трехцветных котенка. Они любят взбираться по моему стволу на верхние ветви. Жаль только, слазить они не любят. Только за последние два месяца Льюиса и Кларка дважды спасали пожарные и трижды – полиция.
