Мадог вздохнул и усадил Гостя себе на колени.
– Это Эйслинн тебе сказала?
– Да, но она сказала Молли, что ей стыдно за меня.
Мадог обнял его.
– Не бери в голову то, что говорит Эйслинн или Эйдан. Молли любит тебя, и я тоже.
Гость улыбнулся.
Когда Эйдан вновь присоединился к нам, было уже совсем темно. Гость уснул, а мы с Мадогом тихо беседовали.
– Какой у тебя план на сегодняшний вечер? – спросил Эйдан Мадога. – Ты же знаешь, они придут снова. На этот раз вооружённые.
– Сегодня к нам никто не придёт, – ответил Мадог. – Это канун десятины, и у них свадьба.
Эйдан нахмурился:
– Насколько мне известно, у них есть обычай отмечать свадьбы Дикой Охотой.
– К тому времени мы уйдём отсюда.
– Без мальчишки? Как же ты уговорил Молли согласиться на это?
– Дуата прислала свою дочь с планом спасения Томаса.
Эйдан презрительно усмехнулся:
– Дуата… я не хочу иметь ничего общего ни с ней, ни с её планом. Это наверняка ловушка.
Мадог пожал плечами:
– Я доверяю Дуате.
Сердито бормоча что-то себе под нос, Эйдан снова ушёл и встал спиной к нам на опушке леса. Я поднялась и, завернувшись в плащ, на цыпочках подкралась к нему. Не догадываясь, что я рядом, Эйдан бормотал что-то о Добром Народце, подменышах и предательстве.
– Прекрати вести себя как последний дурак, – сказала я.
Эйдан посмотрел в мою сторону:
– Что это за трюк? Я слышу тебя, но не вижу.
– Я здесь, рядом с тобой. – Я откинула от лица капюшон и рассмеялась.
Эйдан в изумлении потрогал плащ:
– Это вещь Доброго Народца. Откуда он у тебя?
– Мне его дала Эйслинн. С его помощью я спасу Томаса.
– Ты ещё глупее, чем я думал.
Мадог взял Эйдана за руку и развернул к себе. Теперь они стояли лицом к лицу.
– Послушай меня, Эйдан. Есть план, хороший план. И хотя Молли подвергает себя опасности, она дала согласие.
И Мадог ввел его в курс дела. Но Эйдан покачал головой:
– Пусть ты мне и отец, но ты глупец, если разрешаешь этой девчонке идти с Эйслинн.
– Никто не просит тебя идти со мной, – сказала я.
Мадог положил руку Эйдану на плечо:
– От нас с тобой требуется лишь одно: быть готовыми бежать с Гостем, когда Молли вернётся с Томасом.
Эйдан удивлённо посмотрел на отца:
– Ты с ума сошёл? Добрый Народец не отпустит Томаса. Они устроят Дикую Охоту и схватят нас. Молли проведёт остаток своих дней в рабстве. Нас с тобой подвергнут пыткам и убьют, а подменыша бросят умирать в лесу.
Мадог хмуро посмотрел на сына:
– Мне стыдно слышать от тебя такие речи.
– Я вижу, Дуата околдовала тебя. – Лицо Эйдана побагровело от гнева. – Брось этих двоих на произвол судьбы и возвращайся домой, к моей матери. Она приказывает тебе вернуться.
– Бронан не имеет права так говорить.
Эйдан отвернулся и встал в стороне. Дневной серый свет померк и растворился в тенях. Карканье грачей и ворон сменилось уханьем сов. По кронам деревьев пронёсся порыв ветра и разворошил угли костра. Умирающее пламя освещало глаза Мадога, его крупный нос, волевой подбородок.
– Может, не надо никуда ходить, Молли? Я боюсь за тебя, – сказал Мадог и укрыл Гостя одеялом.
– Больше не говори так. Ты знаешь, я должна это сделать. – Я подтянула колени к груди и принялась ждать Эйслинн.
С каждым вздохом я твердила себе, что не отступлюсь, спасу Томаса, мы вернёмся домой, и мама и папа снова будут счастливы. Это долгое, изнурительное странствие закончится, как сказка, и все мы, даже Гость, будем жить долго и счастливо.
Глава 13
Эйслинн пришла так же тихо, как и в первый раз, и опустилась на колени рядом со мной. Кроме меня, никто не видел и не слышал её. Гость спал, а Мадог дремал. Эйдан ушёл, чтобы убедиться, что лошади готовы и мы уедем верхом на них, когда будет необходимо.
– Надень плащ, – прошептала Эйслинн.
Как только я натянула на голову капюшон, она взяла меня за руку и повела в лес.
– Ты уверена, что Добрый Народец меня не увидит? – шепнула я.
– Только если ты сбросишь с головы капюшон. Следи, чтобы он не упал, и всё будет хорошо. – Она прижала палец к губам. – А теперь ни слова. Дождись, когда Тиарнах задремлет, и уводи его.
Вскоре мы приблизились к кругу камней. Я тотчас услышала ту самую печальную мелодию, которую Мадог играл на своей флейте. Здесь, в Тёмных Землях, она перетекала из моих ушей в жилы, проникая в сердце, где и оставалась.
– Эта музыка, – прошептала я. – Она такая прекрасная.
– Осторожно, наша музыка околдовывает смертных. И как бы сильно тебе ни хотелось, не присоединяйся к танцующим. Если ты это сделаешь, ты будешь танцевать с нами в течение ста смертных лет.
Она сунула руку в карман плаща и вытащила маленький флакон.
– Не пугайся. Это всего лишь пчелиный воск. – Она выдавила по шарику воска мне в уши. – Это поможет тебе противостоять музыке.
Музыка тотчас стихла, став не громче гудения пчелы в поле клевера. Я хотела вынуть воск из ушей, но Эйслинн повела меня за собой вверх по склону меж массивных стволов деревьев, папоротников, высотой мне до плеч, и заросших мхом валунов. А затем перед нами возникли высокие камни, словно стражи, охранявшие Добрый Народец. Взявшись за руки, танцующие водили между камнями хоровод, кружились и подпрыгивали. Их движения были такими гибкими и плавными, словно в их телах не было костей.
Длинные волосы женщин, увитые цветами и лентами, поднимались и опускались при каждом движении. Их шёлковые платья кружились вокруг них, невесомые, как паутинки, а лифы и подолы были усыпаны драгоценными камнями. Хотя волосы у мужчин были короче, но на головах у них тоже были цветочные венки. Их плащи тёмных, насыщенных цветов украшала вышивка: там были и луна, и звёзды, и какие-то символы, значения которых я не знала.
Они были такими грациозными, такими гибкими! Даже не слыша музыки, я была готова присоединиться к их танцу. Заметив это, Эйслинн так больно ущипнула меня за руку, что я поморщилась и вырвалась.
– Помни, зачем ты здесь, – прошептала она. – Если ты присоединишься к танцу, мне несдобровать. И тебе тоже, и твоему бесценному брату. – Она указала на помост в центре круга. – Это высокий стол. Твой брат сидит рядом с королевой. Пустой стул между ними – мой. Жди здесь и смотри. Когда придёт время действовать, я дам сигнал. Как я уже сказала, действуй быстро, молчи и не открывай лица.
