Однако за 100 000 пудов, доставленных в Петербург и проданных за границу по 1 рублю 25 копеек, колонисты будут иметь 107 500 рублей, которых хватило бы на следующий год на содержание конторы, на покупку и на транспортировку 220 000 пудов, которые, доставленные в Петербург, дадут 10 000 рублей, которых хватит в третий год на покупку и транспортировку 440 000 пудов.
Мы видим скорость этой прогрессии и то, до какой степени можно довести выращивание, если увеличивать также и потребление. Мы чувствуем также, какую силу дали бы колониям эти деньги, выдаваемые ежегодно, – не как подачка, а как цена работы.
Ремесленник почувствовал бы вскоре достаток земледельца и оправился мало-помалу от того смертельного оцепенения, в котором он зачах во время правления Коллегии. Имея определенные цели, стремясь к благу сирот, которые уже будут в состоянии учиться, эти ремесленники-земледельцы стали бы для них учителями и научили бы их профессиям более необходимым для государства, чем производство роскоши, которому их научат с большими издержками в городах.
Итак, вот колонии через три или четыре года, при заинтересованной администрации, или скорее без администрации как таковой, находящиеся в состоянии вырастить 720 000 пудов табака, которые являются результатом работы 6000 семей, получающие на экспорте 360 000 рублей прибыли, давая выгоду для России в 875 000 рублей и обеспечивая более 200 000 рублей дохода Сиротскому дому. Не считая дохода, который этот Дом мог бы получить с фабрик, и счастья тех, кто будет устроен с колонистами, не учитывая неоценимого преимущества, что Дом мог бы устроить этих сирот в собственных владениях, здесь без затруднений закладываются основы третьего сословия – явления столь необходимого для этой империи, желаемого для Монархини и доброго гражданина.
Даже рассматривая эти предметы с такой точки зрения, мы чувствуем, что все покровительство, которого могли бы желать колонии, имеет не больше удобств для них, чем устройство Сиротского дома. Иностранцы-колонисты на деле являются такими же сиротами. Но поскольку они взрослые, они не вызывают сострадания, которое испытывают к сиротам. Таким образом, действуя заодно с маленькими [сиротами], даруя им свою помощь, свой опыт, свои знания в ремеслах, плодородную землю, здоровый воздух и десятину от своей работы, они оградят предприятие от завистников, как бы все-таки колонии ни были обязаны Короне, всегда будет необходимо для них приобретение покровителей. Однако лучший способ добиться того, чтобы покровительство было постоянным, – это заинтересованность покровителей десятиной. Часть колоний действовала таким образом со своими директорами, но эти иностранцы, будучи так далеки от того, чтобы оказать достаточное покровительство учреждениям, которые они возглавляли, сами нуждались в покровительстве, которого у них не было.
Следовательно, необходимо избавить колонии от претензий, которые эти директора, зарекомендовавшие себя не лучшим образом, могли бы к ним иметь. И если они были бы настолько неразумны, чтобы отказываться от общего блага, надо их к этому принуждать. Компенсация, которая им была бы нужна, не будет очень существенной. Это была бы, впрочем, единственная плата, которую бы заплатил Сиротский дом за прекрасное приобретение колоний.
Мы видим из того, что я сказал в этой записке, что колонисты, приехавшие в Россию восемь лет назад, сегодня находятся в наихудшем положении, несмотря на затраты в шесть-семь миллионов рублей.
Необходимо почувствовать, что их сегодняшняя нищета, их отчаяние не оставляют Короне никаких разумных надежд возвратить огромные суммы, которые щедрость Государыни бесполезно расточала на этих несчастных иностранцев.
Необходимо также заметить, что любая операция монополии, чтобы возвратить эти потерянные суммы, служила бы невозвратному уничтожению тех малых средств, которые остаются в активе колонистов, и что на деле, если Канцелярия возьмется принуждать колониста выращивать табак и овладевать этой культурой под предлогом освобождения его от долгов после восьми лет тягостной работы, можно ли сомневаться, скажу я (поскольку известно, что эта культура требует научных знаний и особого внимания в определении момента сбора урожая), можно ли сомневаться, что колонист, видя себя принужденным к тяжелой работе без надежды на прибыль, станет небрежным, выдаст плохую продукцию в минимальном количестве, и что в случае плохого качества товара эта отрасль коммерции, которая может стать столь прибыльной для России, будет потеряна безвозвратно вследствие ее дискредитации в глазах иностранцев.
Необходимо еще почувствовать, что единственное средство сделать колонии прибыльными – это предоставить их самим себе, внедрить их, так сказать, в Сиротский дом. Пусть это хорошо направляемое намерение сформирует столь необходимое третье сословие. Пусть колонии, обеспечивая себе таким образом единственное покровительство, которое подходит к их сегодняшнему состоянию, обеспечат в то же время надежное существование и занятие каждому сироте в настоящее время и в будущем. Пусть эти плодородные и огромные территории, которые еще ждут возделывания, чтобы произвести все виды плодов, будут приносить пользу с помощью сирот, которые захотят присоединиться по своему выбору к третьему сословию.
Пусть полезные ремесла и необходимые искусства будут плодотворно развиваться ремесленниками, которыми сегодня переполнены колонии. Пусть они будут совершенствоваться, надеясь на прибыль. Пусть, наконец, сироты, которых разместят среди ремесленников, под присмотром некоторых доверенных лиц тем лучше преуспеют в обучении этим ремеслам, что им предоставят время и полную свободу выбора тех специальностей, которые лучше подходят каждому в соответствии с его вкусом и талантом.
Таким образом, через шесть или семь лет, кроме выгод от фабрик, устроенных в колониях, последует та польза, что сироты, которые будут управляться сами и развивать искусства и ремесла, которым они научатся, смогут расселиться по своему вкусу и интересу во всех городах империи, где будут необходимы их таланты, и будут простым и естественным путем порождать и взращивать все искусства и ремесла, в которых нуждается Россия.
