Он на цыпочках подкрался к столу и посмотрел через плечо своего двойника.
«Время есть атрибут сознания, – прочитал он, – а не реальности».
«Теперь все ясно, – подумал Боб, – я вернулся к тому самому моменту, когда писал диссертацию».
Двойник продолжал печатать.
«Это не Ding an Sich. Следовательно…»
Клавиша машинки застряла, и двойник выругался, а потом наклонился, чтобы поправить запавшие буквы.
– Не трать попусту силы, – сказал Уилсон, повинуясь неожиданному импульсу. – Пустая болтовня, чушь собачья.
Другой Боб Уилсон подпрыгнул на месте, а потом медленно обернулся.
– Какого дьявола вы делаете в моей комнате? Как вы сюда попали? Объясните.
«Это, – подумал Уилсон, – будет совсем непросто».
– Через эту штуку, – ответил он, показывая пальцем на круг.
Его двойник посмотрел в ту сторону, куда показывал Уилсон, вскочил и начал медленно подходить к Воротам, а потом поднял руку, собираясь потрогать их.
– Не трогай! – рявкнул Уилсон.
Двойник опустил руку.
– Интересно почему? – угрюмо осведомился он.
– Я объясню. Но сначала давай выпьем.
Это в любом случае была хорошая идея. Еще никогда в жизни он так не нуждался в выпивке, как в этот момент. Совершенно автоматически он направился к шкафу и достал оттуда бутылку.
– Эй! – запротестовал двойник. – Что ты здесь распоряжаешься? Это моя выпивка.
– Твоя выпивка…
Дьявольщина! Это была его выпивка! Нет, не так; это была их общая бутылка. Ну и дела!
– Извини. Но ты ведь не станешь возражать, если я немного выпью?
– Ладно, – со вздохом согласился двойник. – Налей и мне, раз уж ты взялся за бутылку.
– Договорились, – согласился Уилсон, – а потом я все объясню.
– И постарайся, чтобы твои объяснения были убедительными, – мрачно предупредил двойник, с угрозой поглядывая на Уилсона, пока тот пил джин.
Уилсон наблюдал, как его второе, более молодое «я» в замешательстве изучало его. Неужели этот безмозглый болван не может узнать свое собственное лицо, которое находится на расстоянии всего нескольких футов от него? Если он даже сейчас не в состоянии понять, что происходит, то как Уилсон вообще сможет объяснить ему хоть что-нибудь?
Уилсон забыл, что в данный момент его лицо было почти неузнаваемо – разбитые губы, синяк под глазом, трехдневная щетина. К тому же Уилсону и в голову не пришло, что человек никогда не смотрит на свое лицо в зеркале так, как он смотрит на чужие. Ни один человек в здравом уме не станет искать свои черты в лице другого.
Уилсон видел, что двойник смущен его неожиданным появлением и не узнает его. Это было совершенно очевидно.
– Кто ты такой? – спросил двойник.
– Я? – отозвался Уилсон. – А ты меня не узнаешь?
– Я не уверен. Мы уже встречались?
– Ну, не совсем, – пытался потянуть время Уилсон. Как можно в нескольких словах объяснить, что перед одним Уилсоном стоит другой? – Не будем об этом. Ты все равно сейчас не поймешь.
– Как тебя зовут?
– Меня? Ну…
Дело принимало неприятный оборот! Да и вообще все это становилось просто смешным. Он уже открыл рот, чтобы произнести «Боб Уилсон», но тут же сдался, понимая всю безнадежность подобного шага. Как и многие другие до него, он вынужден был солгать, потому что правда была бы воспринята как наглая ложь.
– Называй меня Джо, – наконец пробормотал он.
И тут же удивился собственным словам. Только сейчас Уилсон осознал, что исполняет роль того самого Джо, которого уже встречал раньше; то, что он оказался в своей комнате как раз в тот момент, когда заканчивал работать над своей диссертацией, Уилсон уже сообразил, но у него еще не было времени как следует задуматься над тем, что происходит. Услышав, как он сам себя назвал Джо, он с ужасом понял, что это не просто похожая сцена – а та же самая сцена! Только теперь он играл в ней роль Джо.
Во всяком случае Уилсону показалось, что это та же сцена. Отличалась ли она чем-нибудь от прежней? Трудно сказать – он не помнил дословно, как именно протекал первый разговор.
За полный сценарий той сцены Уилсон был готов уплатить двадцать пять долларов наличными да еще добавил бы на торговую наценку.
Нет, тут надо разобраться – ведь его никто не принуждал делать или говорить что-либо. В этом Уилсон был уверен. Все, что он сказал и сделал, было проявлением свободной воли. Даже если он и не в состоянии вспомнить весь разговор, он совершенно точно знает, чего Джо не говорил. Ну, например: «У Мэри есть маленькая овечка…» Он мог произнести прямо сейчас этот стишок и выйти из порочного круга. Он уже приготовился начать декламировать этот дурацкий стишок…
– Ладно, Джо как-тебя-там, – вдруг заговорило его второе «я», поставив на стол стакан, в котором еще мгновение назад плескалась добрая четверть пинты джина, – кончай тянуть резину, рассказывай, что все это значит, и выкатывайся отсюда.
Уилсон уже открыл рот, чтобы ответить, но со стуком закрыл его.
«Спокойно, старина, спокойно, – сказал он себе. – Ты обладатель свободной воли. Хочешь прочитать стишок – так прочитай его. Не отвечай ему; продекламируй стишок и выйди из этого проклятого круга».
Но под подозрительным, сердитым взглядом человека, сидящего напротив, он мгновенно забыл слова детского стишка. Все его мыслительные процессы зашли в тупик.
Уилсон капитулировал.
– Так я и сделаю. Эта штука, через которую я попал сюда, – он показал на круг, – называется Ворота Времени.
– Как?
– Ворота Времени. По ту и по эту сторону Ворот текут временны́е потоки… – Пока Уилсон говорил, он почувствовал, как начинает потеть; он был почти уверен, что объясняет практически теми же словами, которые он уже раньше слышал. – …Ты можешь попасть в будущее, сделав всего один шаг сквозь этот круг. – Он замолчал и вытер пот.
– Ну, продолжай. Мне очень нравится твоя история.
Боб вдруг подумал – неужели этот человек, сидящий за столом, он сам? Тупой, узколобый догматизм его поведения приводил Уилсона в ярость. Ну ладно! Он ему покажет. Уилсон быстро подошел к шкафу, схватил шляпу и швырнул ее сквозь Ворота.
Его двойник посмотрел на фокус со шляпой ничего не выражающими глазами, а потом встал и, маленькими аккуратными шажками крепко выпившего человека, который старается этого не показать, обошел Ворота вокруг.
– Ловкий трюк, – зааплодировал он. – А теперь я скажу тебе большое спасибо, если ты будешь так добр, что вернешь мою шляпу.
Уилсон решительно покачал головой.
– Ты сможешь сам забрать ее, когда пройдешь туда, – заявил он.
