Когда его копии стали мешать друг другу, Уилсон не упустил свой шанс. Он отступил на шаг назад, тщательно прицелился и нанес мощный удар левой – наверное, это был самый сильный удар, который ему когда-либо приходилось наносить в жизни. Номер первый даже на короткое время оказался в воздухе.
И, уже нанеся удар, Уилсон заметил, где в этот момент находились Ворота, и вдруг с тоской понял, что вся сцена подошла к неизбежному концу.
Он остался один с Джо, а их компаньон исчез за Воротами Времени.
Первая реакция Уилсона была совершенно нелогичной, но вполне естественной: вот-посмотри-что-ты-заставил-меня-сделать.
– Ну, добился своего! – с горечью упрекнул он Джо, прижимая к губам костяшки пальцев левой руки.
– Я? – запротестовал Джо. – Это ты зашвырнул его туда. Я к нему и пальцем не прикасался.
– Верно, – вынужден был признать Уилсон, – но все равно – ты во всем виноват. Если бы ты не встрял, мне бы не пришлось этого делать.
– Я встрял? Ах ты наглый лицемер! Это ты встрял и начал во все вмешиваться и все портить. Кстати, ты мне кое-что должен объяснить, и тебе не отвертеться. Что это еще за…
– Оставь это, – перебил его Уилсон. Его злило, что он был не прав, и еще сильнее он раздражался оттого, что был вынужден это признать. Только теперь он начал понимать, что вся его затея с самого начала была совершенно безнадежной. – Сейчас уже слишком поздно. Он уже там.
– Слишком поздно для чего?
– Поздно делать что-то, чтобы остановить эту цепочку событий. – Уилсон начал понимать, что он постоянно опаздывает, причем не имеет ни малейшего значения, сколько сейчас времени, или какой сейчас год, или сколько раз он уже пытался изменить эту последовательность событий. Теперь он вспомнил, как уже проходил сквозь Ворота один раз и как видел себя спящим на полу в той маленькой комнате. События все равно уже произошли.
– А зачем нам ее останавливать?
Объяснять не было никакого смысла, но ему было необходимо хоть какое-то оправдание в собственных глазах.
– Затем, – сказал он. – Дектор обманул меня – я хотел сказать тебя… нет, нас, как парочку последних дурачков. Послушай, ведь он обещал тебе все устроить так, что ты будешь большой шишкой там. – Он указал на Ворота.
– Да…
– Все это полное вранье. Единственное, чего он хочет, – запутать нас в этих проклятых Воротах Времени, чтобы мы до скончания веков болтались в них.
Джо пристально посмотрел на него.
– Откуда ты знаешь? – спросил он у Уилсона.
Так как на самом деле Уилсон не был уверен в том, что говорил, то он ускользнул от прямого ответа.
– Зачем тратить время на пустые разговоры? Почему бы тебе не поверить мне на слово?
– С чего бы это?
«С чего бы это? – подумал Уилсон. – Как ты не понимаешь, я – это ты, но старше тебя и опытнее, и ты должен верить мне».
А вслух он ответил:
– Если ты не можешь поверить мне, то кому ты вообще можешь верить?
Джо мрачно крякнул и, немного подумав, заявил:
– Я с Миссури. Пойду туда и посмотрю сам. – Тут Уилсон заметил, что Джо сделал движение в сторону Ворот.
– Куда это ты собрался?
– Туда! Я найду там Дектора и разберусь с ним.
– Не делай этого! – взмолился Уилсон. – Может быть, мы сумеем разорвать цепочку событий сейчас.
Но на лице Джо была написана такая решимость, что Уилсон вздохнул и развел руками.
– Ну, давай, – сдался он. – Это будут твои похороны. Я умываю руки.
Джо остановился перед Воротами.
– Что? Хм-м, как это могут быть только мои похороны?
Уилсон, онемев, смотрел, как Джо проходит сквозь Ворота. Чьи похороны? Он совсем не подумал об этом в таком разрезе. Ему вдруг ужасно захотелось броситься сквозь Ворота, догнать своего двойника и присмотреть за ним. Этот дурачок может натворить там дел. А если его убьют? Что тогда будет с Бобом Уилсоном? Он тогда тоже умрет!
Но может ли такое быть? Может ли смерть человека в будущем, которое отделяют от настоящего тысячи лет, убить его в 1952 году? Вдруг он увидел всю абсурдность этой ситуации и почувствовал большое облегчение. Действия Джо не могут подвергнуть его опасности – Уилсон вспомнил все, что Джо сделал, точнее, еще только должен будет сделать. Он поспорит с Дектором и в свое время вернется обратно через Ворота Времени. Ведь Джо – это он сам. Трудно было поверить в это.
Да, он был Джо. Точно так же, как он был номером первым. Они пройдут путь вслед за ним и окажутся на месте. Во всяком случае, должны оказаться.
Одну минуточку – значит, вся эта безумная история на том и закончится? Он сумел ускользнуть от Дектора, разобрался со своими двойниками и теперь остался при своих – если не считать выросшей щетины и, вероятно, шрама на верхней губе. Ладно, пора и честь знать. Теперь нужно побриться и снова приниматься за работу.
Пока Уилсон брился, он рассматривал в зеркале свое лицо и размышлял о том, почему не узнал себя в первый раз. Пришлось признать, что он никогда не разглядывал внимательно свое лицо. Уилсон всегда принимал его как некую данность, не представляющую особого интереса.
Теперь он чуть не свернул себе шею, пытаясь разглядеть свой профиль.
Когда он вышел из ванны, на глаза ему попались Ворота. Почему-то Уилсон решил, что к этому моменту они должны были исчезнуть. Однако они оставались на прежнем месте. Он внимательно осмотрел Ворота, обойдя их несколько раз кругом, стараясь при этом их не касаться. Неужели эта проклятая штука никогда не уберется из его комнаты? Ворота уже сыграли свою роль; почему Дектор до сих пор не закрыл их?
Уилсон встал перед ними, и им овладело странное ощущение, напоминающее то, которое тянет людей спрыгнуть с огромной высоты вниз. Что произойдет, если он еще раз войдет туда? Что он там найдет? Он подумал об Арме. И той, другой – как ее звали? Возможно, Дектор так и не назвал ее имени.
Однако Уилсон заставил себя не думать о них и сел за стол. Если он собирается оставаться здесь – а у него нет никаких оснований сомневаться в этом, – он должен завершить свою диссертацию. Нужно же что-то есть, ему просто необходимо получить степень – тогда он сможет рассчитывать на приличную работу. Так на чем же он остановился?
Двадцать минут спустя Уилсон пришел к выводу, что диссертацию необходимо переписать с самого начала до самого конца. Ее основная тема – применение эмпирических методов к решению задач сравнительной метафизики и выражение решения в четких математических формулах – была сделана вполне грамотно, но теперь у него появилась масса новых сведений, которые требовали серьезного осмысления и обработки. Перечитывая диссертацию, Уилсон ужасно удивлялся своему догматизму. Раз за разом впадал он в картезианские софизмы, путая понятные рассуждения с верными.
