— Вы с женой не хотели? Или… не успели?
— Мы недолго прожили вместе. И тогда… Честно говоря, тогда мы ссорились на эту тему. Там, конечно, моя мать щедро подливала масла. Ей не нравилась моя девушка.
— Из-за того, что она была старше?
— Да. Но с девицами младше или ровесницами у меня не получалось ничего вообще. Я очень много работал. Причем я не пытаюсь сейчас набить себе цену, я света не видел. Ночевал в офисе минимум дважды в неделю, на первом этаже располагался дешевенький спортзал, ходил туда мыться. У нас даже была такая шутка: личная жизнь — для слабаков, настоящие юристы всегда выбирают работу. Девчонки не понимали, считали, что я пренебрегаю ими, хожу налево или еще что-то. Юристам сложно строить отношения.
— Пока они не открывают собственную юрфирму, — улыбаюсь, окидывая взглядом дом и дорогое вино, он подмигивает.
— Мама давила, что когда мне, наконец, захочется детей, то кто мне родит? Мне было двадцать пять, я получил статус адвоката, я не хотел детей в то время, меня все устраивало.
— Звучит удручающе.
— Я был молод и глуп, — он пожимает плечами. — Сейчас мне жаль, конечно. О детях я знал только то, что из-за них портится качество секса. У моей жены была маленькая дочь от первого брака, и когда мы поженились, сразу начали жить втроем. Она постоянно приходила ночами, ей снились кошмары. Когда за стенкой, возможно, не спит ребенок, знаешь ли, градус влечения заметно снижается. Все время хотелось проверить, задвинута ли щеколда.
— И тебе навязывали еще одного.
— Именно. Мы работали, виделись мало и урывками, обоих это устраивало. Но это хорошо, что они с мамой меня не продавили в данном вопросе. Она бы не успела родить, мы прожили вместе всего полгода, — его глаза становятся пустыми, словно он черпает воспоминания из запертого участка души, он даже не замечает, что я обнимаю его крепче.
— Терять больно, Андрюш. Я очень тебе сочувствую.
— Спасибо, ты чудесная, — он оживает, улыбается. — Абсолютно во всем. Лидия, ни шагу без охранника, — качает головой, предостерегая. — Пусть я перестраховываюсь, но ты должна быть в полной безопасности. Мои чувства к тебе вот-вот перерастут в манию, я все время думаю, все ли с тобой хорошо.
— Даже не сомневайся, со мной все будет в порядке.
— Когда о нас узнают, — а это все равно случится, — рванет. Я, конечно, подготовлю почву, уже начал настраивать друзей Голубева против него, но… Вина будет моей.
— Потому что тебе меня нельзя. Но ты не устоял.
— Ты не оставила мне ни шанса, — он целует меня в губы, ведет носом по щеке, утыкается в шею. Шумно втягивает в себя воздух. Касается кожи сухими губами и влажным языком одновременно. Ошеломляющий контраст, я мгновенно чувствую разливающийся по телу жар. Вдоль позвоночника, напротив, пробегает холодок. Все это рождает потребность, я понимаю, что нестерпимо хочу этого мужчину. Сейчас. Почувствовать на себе вес его тела. Внутри себя — твердость желания. И поцелуи хочу повсюду — нежные и нетерпеливые. Я вспоминаю наши общие моменты, как отчаянно двигалась на нем, как он прижимал к себе, когда достигал пика, и внизу живота простреливает, но не током, а искрой наслаждения. Я хочу быть с ним, утешить его, подарить ему много-много любви. Столько, чтобы он поразился. Чтобы больше не смог без этого.
Глава 32
Андрей ведет рукой по моей ноге, поцелуи становятся увереннее и горячее. А потом мне хочется сказать совершенно ненужные слова, пафосные и жалкие одновременно. Я не собираюсь их произносить вслух, получается само собой:
— Я тебя не оставлю, — шепчу. — Я никогда никуда не денусь.
Он не отвечает, поднимается вместе со мной на руках и несет меня к лестнице. Отпускает на первую ступеньку, жестом предлагая либо идти наверх, либо остановить его. Винтовая широкая лестница заканчивается быстрее, чем я могла предположить. Андрей заводит меня в одну из спален. Мне кажется, это его комната, потому что он ни секунды не мешкает перед выбором, а дверей много.
Я окидываю взглядом стены и потолок — они обиты вагонкой, у дальней стены двуспальная кровать, рядом тумбочка, комод, стол со стулом, удобный на вид диван перед телевизором.
— Уютно.
— Если хочешь, мы просто ляжем спать. Никаких проблем, Лидия, — говорит мне, а у самого глаза горят, напряжение в теле, как перед броском. Твердость под ширинкой я почувствовала давно, как только забралась к нему на колени.
— Я вижу, что ты боишься меня спугнуть. Не стоит. Я здесь, потому что сама этого хочу.
Он пожимает плечами и объясняет:
— Чужой дом, чужие люди, все чужое.
— Ты не чужой.
— Ты моя мания, — он подходит, обхватывает мое лицо ладонью, поднимает подбородок и целует в губы. Нежно, пьяняще медленно, но сразу глубоко и с языком. У меня кружится голова от его движений. Я будто вижу нас со стороны, наши поцелуи, ласки и касания. Я немного презираю себя за полную покорность и абсолютное удобство для этого мужчины. Готовая отозваться в любой момент, когда ему только захочется. Поехать, куда скажет. Обнять и ответить на каждое вторжение.
Но, быть может, мои чувства и слепая вера как раз спасли наши отношения? Он оценил мою смелость и преданность. И влюбился сам.
Мы не спешим раздеваться, это происходит само собой в подходящий момент. То ему помешает пройма моей футболки, приходится ее стянуть, то я нуждаюсь в том, чтобы прильнуть к его горячей груди немедленно, поэтому задираю его свитер, который тут же летит на пол. Андрей может быть разным: если в наш прошлый раз он был нетерпелив и резок, сейчас действует тягуче медленно. Ведет ладонями по моей спине и бедрам, смотрит на мою грудь, любуется. Смотрит так, что я краснею, маскируя веснушки.
Укладывает меня на кровать, раздвигает коленом ноги. Я уже умею обнимать его так, ему нравится. Он же больше не просит смотреть ему в глаза, когда вторгается в мое тело. Решает, что момент пришел, и действует. Легко проникает до упора и замирает, вжимая меня в себя. Он наблюдает за мной, считывает мою реакцию, шумно дышит, от того, что ощущает и видит. Уже знает, что думаю только о нем, верю больше, чем самой себе. Что получаю удовольствие от каждого толчка. Мы снова горим вместе. Лежа в постели, обнимаясь банальнейшим образом. В этот момент мне кажется, что мы оба готовы к щеколде на двери так, как никогда раньше. Мы готовы к новой жизни.
Он любит меня на кровати в миссионерской позиции, размеренно двигаясь. Он серьезен, но взгляд не отталкивает, наоборот.
Мы занимаемся любовью долго, будто не ради результата, а ради самого процесса.
Он обещал, что месяц не будет искать встречи, а сам не выдержал и недели. Он совершенно не торопится, специально не приближает мой пик удовольствия, позволяя ему срываться снова и снова, а когда это случается, я чувствую необычайно сильные ощущения. Хватаюсь за его лопатки, откидываю голову и зажмуриваюсь, потому что того, что испытываю — слишком много. Кайф подхватывает меня, отзывается в каждой клетке. Это длится так долго, что у меня начинают неметь пальцы. Спазмы рождают тепло, которое расходится волнами по телу, отдается звоном в ушах, трепетом в сердце. Я долго не могу прийти в себя, пока он обнимает меня одной рукой и, опираясь на вторую, продолжает двигаться. А потом снова целует в губы.
