— Глеб, остынь. Я обещаю, что найду решение.
— Уж постарайся, — он бросает на меня взгляд исподлобья, после чего уходит, хлопнув дверью. Следом за ним из кабинета выскальзывает Аленка, оставляя меня одного.
Я подхожу к окну и думаю, с чего начать. Неприятный скрип привлекает внимание, и я осознаю, что от злости так сильно сжимаю зубы, что рискую повредить эмаль. Шумно выдыхаю. Значит, предстоит война.
У меня есть два слабых места. Всего лишь два. Две женщины, которые значат так много. И мне приятно думать, что все, что я делаю, — я делаю для них. Уже целый месяц я так думаю. Внезапно январь больше не кажется таким уж тяжким, напротив, он был полон предвкушения.
Мои враги точечно ударили именно по Лидии и Тоне. Что ж, я дам сдачи.
Мешкать больше нельзя, я набираю номер одного своего знакомого:
— Привет. Ты говорил, у тебя что-то есть на Панкова? Я готов послушать, если это что-то действительно имеет ценность. Буду должен, разумеется.
Глава 36
Остаток дня и весь вечер параллельно текущим делам я жду каких-либо действий со стороны Лидии. Теоретически она может не знать, что мы с Панковым — враги. Мне бы хотелось получить от нее сообщение, увидеть входящий вызов. В идеале, конечно, чтобы она приехала. Можно было бы и самому нагрянуть, но я освобождаюсь в районе одиннадцати и добираюсь до дома голодным и в отвратительном настроении. Ночью, перед сном, пишу ей:
«Как дела?»
«Соскучился, Андрей?»
«А как же. А ты?»
«Считаю часы до нашей встречи».
Привычный игривый тон. Следующим утром я не выдерживаю и еду прямиком в «Рувипшоп». Я думал, моя бессонница подходит к концу. Как бы не так! Самое интересное только начинается — всю ночь подрывался, проверял, не слили ли ролик в сеть.
Лучше бы слили, чтобы я успокоился и спокойно начал обороняться. Промедление, заминки, какие-то проволочки. Никакой ясности.
Но я не собираюсь спускать собак на Яблочки, конечно, мне бы хотелось, чтобы она сама рассказала мне о встрече с Панковым. Ну ладно, растерялась. У гада язык хорошо подвешен, мог наговорить ей кучу складной ереси.
Иду по коридору, секретарша Светлана подрывается, завидев меня, Богдан шагает наперерез и загораживает дорогу. Или я выгляжу неважно, или он решает сыграть на публику, чтобы скрыть, кто его настоящий работодатель. Лидия отрывает глаза от монитора и, увидев меня, замирает. Мы смотрим друг на друга через стекло. Она выглядит пораженной, не ожидала. Да и по моему лицу легко читается мое состояние.
Если она меня сейчас выставит, это будет конец. У меня такое чувство, что земля уходит из-под ног. Ну же, Яблочки, это же я.
Да и включай логику! Я могу уволить Богдана одним словом, она должна это понимать.
Лидия спешит к двери, широко ее распахивает, приглашая в кабинет.
— Жалюзи опускать? — спрашивает, закрываясь за моей спиной.
— Необязательно, я по делу, — смотрю на нее.
— Что-то случилось, Андрюш? — она выглядит обеспокоенной. У меня не получается ее считывать, мне хочется прекратить этот театр абсурда как можно скорее.
— Надо поговорить, — отвечаю.
— Хорошо, давай, — безропотно соглашается, отворачиваясь. Обходит вокруг стола, плюхается в кресло. — Что случилось? — складывает руки перед собой.
— Мне стало известно об одной встрече. О которой ты мне ничего пока не успела рассказать, — показываю ей экран сотового, на котором фотка с изображением трех предателей. — Вот приехал послушать.
Она подбирается, скидывает маску наигранной беззаботности.
— Да, они хотели, чтобы я выступила свидетелем против тебя. Собирают компромат. Оксана в курсе, что у нас была связь, для тебя ведь это не сюрприз? Я не могу отмотать назад и ничего не рассказывать ей.
— И что же ты?
— Разумеется, сделала вид, что не понимаю, о чем они.
Я немного расслабляюсь, говорю спокойнее:
— Почему не позвонила мне сразу же? Это важно, Лидия.
— Потому что у меня тоже есть к тебе вопрос, Андрей, — она прищуривается и подается немного вперед. Даже сейчас я не могу не отметить, какая она хорошенькая. Приятные черты лица, румяные щеки, выразительные глаза. Копна рыжих волос, которые хочется убрать за спину и прижаться губами к нежной шее в поцелуе. Мне кажется, я чувствую запах ее тела, крылья носа раздуваются сами собой. Лидия продолжает: — И я бы хотела, чтобы ты сначала ответил на него. Кто эта девчонка?
Я бегло смотрю на ее сотовый, вглядываться смысла нет, я и так знаю, кого она мне покажет. Закидываю ногу на ногу и ловлю ее взгляд.
— А какая у тебя версия? — приподнимаю брови. В каком идиотском мире мы с ней живем, как быстро здесь распространяются слухи. Видимо, Оксана сошлась с Панковым на почве ненависти ко мне, и вместе они решили привлечь Лидию. Ну же, малышка, ты-то не должна в это поверить. Она быстрым жестом убирает волосы за уши, открывая плечи и шею. Против всякого здравого смысла я адски хочу ее прямо сейчас.
— Скажи мне честно, это ведь какое-то старое видео? Или действительно субботнее? — говорит спокойно, ее глаза краснеют и становятся влажными. Лидия опускает плечи и выглядит жалкой. Я же медленно моргаю, пытаясь постичь смысл услышанного. Она допускает, что у меня была связь с тощей школьницей? Тонька, к слову, выглядит даже младше своих лет, она не относится к рано созревшим лолитам.
Так. Нельзя пороть горячку. Я совершаю медленные вдох-выдох.
— Субботнее, — шарю глазами по ее лицу. Она резко опускает взгляд и не видит, как подрагивает моя нижняя губа. Мне бы сказать, что кто эта девочка, объяснить, какие у нас с ней отношения, но я этого не делаю. Я как стервятник смотрю на свою рыжую ведьму, ожидая, что она начнет меня оправдывать сама. Но она не начинает.
— Получается, вы с ней общались все это время? — спрашивает Лидия.
— Верно, — отвечаю я, растягивая наше обоюдное падение. — Обычно мы встречаемся два-три раза в месяц.
— Хорошенькая, — говорит она довольно бодро.
— Да, весьма.
Если мы останемся вместе, это, боюсь, не последний компромат, который ей на меня покажут. Но неужели она так плохо меня знает, что… верит? Продолжаю следить за ее мимикой, за оттенками настроения. Борьба отражается на славном лице, но я в упор не вижу и тени сомнений. Ей так легко поверить в то, что она увидела.
В голове звучат очевидные страшные слова: у нас ничего не получится, она считает меня конченым мудаком.
Ну что ж.
— Что мы теперь будем делать, Андрей? — спрашивает она.
— Твои предложения?
Если она спросит, есть у меня с ней связь, я отвечу, что нет. И никогда не было. И быть не может в принципе. И вообще с никакой другой женщиной, потому что в голове одна только Лидия. Но вместо обычного вопроса, которого я жду всем существом, она произносит жестко:
