Светка напряглась, но не вмешивалась, не торопила, не подмахивала бёдрами. Я отпустил руки, обхватил ее за затылок и приник к губам. Сладкий язычок неуверенно мазнул по моим, облизал и снова ускользнул.
Расслабься же, цыпа, назад дороги уже нет. Я придушу любого голыми руками, кто попытается сейчас вмешаться в процесс.
Она словно подслушала мои мысли, перестала цепляться руками за плечи, расслабила губы, позволяя завладеть своим язычком и раскинула ноги.
- Да-а-ааа…
Я едва толкнул бедрами, как головкой уперся в плёнку, не сразу сообразил, усилив напор и в шумным выдохом прорвался внутрь, оглушенный вскриком Светы.
Что за херня… Что это было?
Член словно сжало тисками, и из меня вышибло дух, на последней секунде, я подкинул цыпу вверх, выскальзывая из нее и выстреливая нахер из всех орудий под собственный рев завоевателя. Пока охуительные молнии расползались от конца по всему телу, в голове бесперебойно взрывались фейерверки. До такой степени меня не накрывало еще ни разу и я с горечью отпускал пережитый момент, трезвея от осознания произошедшего.
Светка с широко раскрытыми глазами глядела на живописную картину смешивания спермы с девственной кровью. Надо признать, маловозбуждающее зрелище, хотя на белом покрывале смотрелось весьма художественно.
- Пошли в душ?
- Ты же обещал второй раз? – упрямица от напряжения даже челюсть разжать не могла, но упорно требовала отдать обещанное. Кто бы знал, что она настолько наивная и невинная. Была, блядь.
- Обязательно, птичка. Сейчас смоем всё это и продолжим.
- М-макс, мне больно… Но немного. Я потерплю.
Я засмеялся, подхватывая ее на руки и вынося в зал к ванной.
- Не надо терпеть, Света, сегодня больно больше не будет. А если бы предупредила, то и сейчас не было бы.
Она свернулась на моей груди, обхватив за шею, и я почувствовал сырость там, где она прижималась лицом к плечу.
- Ты бы просто не стал со мной, да?
- Да, - ответил я честно. – Не стал бы. Потому что у тебя должен быть тот мужчина, которого ты любишь.
- Угу, – уныло согласилась она. – Которого люблю…
- Именно. Но ничего не исправить, я хотя бы постараюсь, чтобы у тебя остались приятные воспоминания о сексе. Теперь включай душ и смой кровь, но не лезь пальцами внутрь, первое время будет неприятно.
- А как же…
Она выразительно посмотрела на моего в очередной раз восставшего парня, и я застонал от новых позывов продемонстрировать птичке все формы и способы секса. В конце концов, есть же безболезненные варианты орального или анального секса.
- Света, меня пиздец как заводит твоя забота, но давай уже послушаемся, и сделаем по моему. В душ, живо!
Дальше все прошло согласовано и без пререканий. Правда, я не выдержал и отобрал у нее шланг, с удовольствием намыливая подрагивающее тело руками и смывая тугими струями воды. К концу водных процедур, я опять стал заведенным до предела, а птичка расслабленно распласталась у меня на груди, поддерживаемая только одной рукой за попку и насаженная за выставленное бедро.
Блядь, сколько бы я сегодня мог ей показать… Сколько бы я сам себе показал! Зато теперь все вставало на места. Если бы птичка не сбежала в нашу первую встречу из кабинета, то не было бы никакой Иры, я не метался бы между ними, успокаивая себя схожими типажами. Я просто поймал бы свою цыпу на крючок в тот первый раз и уже не отпустил бы от себя.
Но она сбежала… Потому что скованность в сексе объяснялась девственностью, абсолютной неопытностью. Все мои попытки раскачать ее на секс в кабинете разбивались о непонимание.
А потом случилась Ира, женственная, открытая, податливая. Удобная, черт! И я пошел по пути наименьшего сопротивления. Тупо выбрал более легкий путь, ограждая себя от экспрессивности, молодости, незрелости и эмоций. Но ведь не оградил. Я уже был подстрелен моей птичкой, даже не завязав с ней отношений. А теперь?
Что даст мое признание, что я ее люблю? Ничего, кроме вины перед матерью и собственной ничтожности, что она так поступила… Блядь, я вляпался в такое откровенное дермище со всех сторон, что хуже быть не может.
Будет лучше просто промолчать и похоронить всё в себе. Со временем она меня забудет. Но сегодня я хочу, чтобы она стала моей. Хотя бы ненадолго, но моей.
Я налил на бедро немного геля и подтянул Свету за попку ближе к себе. Она ожидаемо охнула, разомкнув губы, и я с неперебиваемым голодом залип в поцелуе. Птичка ерзала на коленке, отлично скользя по гелю и разжигая себя. Чувственность пробуждалась стремительно, перерастая в требовательность и нетерпение. Но я точно намерен сделать ее ночь незабываемой. Может быть даже отпечататься в ее подсознании не только как первый, но и как лучший.
Пусть не любимый, но точно лучший.
Отстранив и смыв с нас мыльную пену, я тщательно промокал птичку полотенцем, не забывая целовать и посасывать высушенные места. Да чего там, не забывал, я как озабоченный тащился от полного доступа к ее телу, от вседозволенности, так неосторожно врученной мне цыпой. Но когда я перецеловал ее от шеи, подмышек, до кончиков пальцев рук, встал на колени и прижался губами к лобку, опушенному мягкой полоской волос, Светка взбрыкнула и отскочила от меня, чуть не навернувшись на кафеле.
- Ты с ума сошел?
- Точно. И с сумасшедшими лучше не спорить, а то будет только хуже.
Света вытянула руки вперед не подпуская меня ближе.
- Макс, я не ископаемое, знаю про куни и все такое, но…
- Что?
- Мы же не женаты. И у нас только первый раз! Как ты можешь так сразу засовывать свой язык… туда?
Я не сдержался и заржал, до такой степени у нее было потрясенное выражение лица.
- Давай ты мне нотацию потом прочитаешь, уже после того, как я языком обшарю там все закоулки.
Она коротко взвизгнула, когда я закинул ее через плечо и припечатал ладонью по попке. Звонко, упруго. С каким наслаждением я сейчас поставил бы птичку раком и вбивался в нее до рассвета под ритмичные хлопки об ее ягодицы… А, чер-р-рт!
- Руки за голову и не смей меня останавливать.
- Даже если будет больно? – Светка недоверчиво закусила губу.
- Особенно, когда станет нестерпимо больно, - ухмыльнулся я, предвкушая охуительный десерт из ее первого оргазма со мной.
Подхватив ее под колени, я развел ноги и в очередной раз согнулся от опоясывающей волны возбуждения. Это какое-то наваждение видеть, чувствовать, дотрагиваться до той, которая даже теоретически не могла стать моей. А теперь я склоняюсь над ее раскрытыми складочками, чувствую, как перехватывает дыхание, а член дёргается, напоминая о своем основном назначении. И да, одного загона по самые яйца мне не хватило, хотя так ярко я никогда не кончал. Сейчас хотелось более плавного нагнетания, более тягучего и долгого напряжения и блядь, охуительного взрыва. Мне мало тех секунд, я хочу повторять их с ней снова и снова… Но опять обстоятельства. И пусть этот факт ее чистоты и неприкосновенности делает меня особенным, и внутри зарождаются какие-то странные, очень жадные до нее чувства, именно из-за этих обстоятельств я не могу эгоистично все грести себе.
