— Казнила бы, — кивнул квартирмейстер. — Если бы этого не сделала Калисто, ночью мы прирезали бы их сами, как свиней. Но этот груз взяла на себя Кали как капитан. Предатель, не только в море, Тивор, — это как гнилая доска в корпусе судна. Рано или поздно возникнет брешь, и корабль пойдет ко дну. Все пойдет ко дну. Поправь меня, если ошибаюсь, но в ваших стаях законы еще жестче.
— Не ошибаешься, но я давно не видел своих.
— Не сомневаюсь. Оборотней просто так в пустоши никто не отправляет.
Странно, что ты все еще в своем уме.
— Я смог договориться с волком внутри. В конечном итоге. Так значит, вы — семья? — вернулся я к началу.
— Семья. А Калисто… Она нашла меня первым, ну, или я нашел ее. Я с ней дольше всех, практически с самого начала. Глядя на Кали сейчас, с трудом верится, что когда-то у нее ничего не получалось, что когда-то она ничего не умела. Многие из наших, попадая на «Пересмешник», поначалу вели себя примерно как ты. Приставали, задирали, не верили. Было откровенное хамство, стычки, драки, подколки, издевки, шепотки за спиной, тайные сговоры. Мужики иногда хуже баб, особенно если приходится подчиняться женщине, почти девочке. Калисто думает, что я не знаю, как она ревела по ночам в три ручья первые несколько лет, — он хмыкнул.
— Ты не помогал? — нахмурился я.
— Только боги знают, как мне хотелось, но я не мог. Уважение команды Кали должна была заработать самостоятельно, иначе так бы и не стала капитаном. Но она никогда не жаловалась, никогда не опускала рук. Эта девочка не сдается, и не позволяет сдаваться остальным. В ней есть… Не знаю, какая-то абсолютная вера, убежденность. За всю свою жизнь, я не встречал подобного. Все рано или поздно сдаются, все пасуют, но не Калисто.
С ней рядом тепло, за ней хочется тянуться. Ты же видел, что было с нами, те три дня, когда капитан вспоминала, — я кивнул. — Никто, кроме нее не смог бы нас объединить, мы бы перегрызли друг другу глотки в первый же год. Ты спрашиваешь, почему мы с ней? Без нее уже невозможно, без нее мы не смогли бы найти осколки.
— Осколки?
— Спокойной ночи, — пробормотал я. Взгляд был прикован к поделке, лежащей в ладонях, в ушах стоял гул.
Сапсан.
В раскрытой руке был сапсан. Сапсан, спрятавший голову под левое крыло, в попытке то ли спрятаться, то ли согреться.
Я просидел на палубе почти до рассвета, из головы никак не шли слова эльфа. А как только небо начало светлеть отправился в камбуз. Духами грани клянусь, вернусь домой на арбалетный выстрел не подойду к кухне!
Калисто появилась в дверях, когда практически все пираты уже расселись по местам, немало удивив своим появлением и меня и команду. Завтракать капитан обычно предпочитала у себя.
Птичка громко со всеми поздоровалась, и заняла место сбоку от квартирмейстера, с самого края лавки, нарочито избегая на меня смотреть, периодически сцеживая в ладонь зевки.
Не выспалась девочка?
Я отвернулся к очагу, пряча довольную улыбку. Охота началась. И она мне обязательно понравится. Возбуждение горячей волной прокатилось по телу, волк внутри приготовился к атаке, мышцы приятно напряглись. Да!
Я взял тарелку из рук ничего непонимающего Мэта, оглядел помещение и понес Калисто ее завтрак.
— С добрым утром, мой капитан, — я склонился к самому ее уху, скользнул ладонью по спине. Калеб, как раз очень удачно отвлекся на вопрос Даниэля, остальные были заняты едой и неспешными разговорами. Матросы не обращали на нас внимания. Ну просто очень удачно.
— С добрым, — процедила она сквозь зубы. Узкие плечи напряглись, она тут же выпрямилась, чуть прогнулась, стараясь отстраниться от моей руки, едва заметно качнула головой. Я склонился ниже, ставя тарелку перед ней, провел носом вдоль шеи, втянул ее запах.
— От тебя пахнет соблазном, Кали, и желанием, — протянул я отстраняясь.
— Твои фантазии, волк, меня не интересуют, — едва слышно отрезала сапсан.
— Именно поэтому, ты выглядишь так, будто не спала всю ночь? — парировал, отходя к своему месту в другом конце стола.
Камбуз Калисто покинула через пять лучей, почти бегом.
Растерянная птичка.
Она чувствовала себя уверенно и комфортно в окружении знакомых ей мужчин. Практически все пираты относились к Кали если не как к сестре, то как к другу. Ее уважали и ценили, но не более. А тут я и мой волк. Мы пошатнули маленький, устоявшийся мирок, Калисто не понимала, не знала, как с нами справится. И пока она предпочла просто убежать, не понимая, что это только сильнее раззадорит меня. Волки и наши инстинкты, что с нас взять?
Главное, не давать ей достаточно времени, чтобы подумать.
— Тивор, — я обернулся на голос лиса, — ты собираешься разорвать помолвку?
— Возможно, — барон напряженно смотрел на меня.
— Из-за нее? — мотнул он головой в сторону.
— Возможно.
— Ты готов погубить мою сестру ради какой-то пиратской подстилки? — хоть и слабый, но удар заставил Мэта пошатнуться.
— Это только предупреждение. На первый раз. И еще, скажи мне лис, кто вообще знает об этой помолвке, кроме меня, тебя, твоей сестры и Августа?
— Никто, — злости в его глазах чуть поубавилось. Но только чуть и мне это не понравилось. Очень. Волчье чутье — хрен проведешь, хрен заткнешь.
Невероятно помогает.
— Предупреждаю в первый и последний раз: я разотру тебя в порошок, даже если ты просто подумаешь о том, чтобы подумать. — На моих руках появились когти, во рту — клыки.
— Ясно, Тивор, — чуть повернул парень голову вбок, снова принимаясь за грязную посуду.
А через оборот я стоял возле каюты Гидеона.
Я предпочел бы в данной ситуации Кристофа, но за неимением лучшего… Кто его знает, может, лекарь скажет мне хоть что-то.
— Господин Тивор? — поклонился василиск, стоило войти. Первое на что наткнулся взгляд — на пестрые подушки на полу, причудливый чайник с тонким, длинным носиком, и на дымящиеся в курительнице травы. Запах был резким, терпким, но на удивление расслабляющим.
— Гидеон, я бы хотел поговорить с вами.
— Конечно, — василиск сел на одну из подушек, жестом приглашая присоединиться. — Как раз собирался пить чай, присоединитесь?
— Да. Только, у меня к вам большая просьба. Этот разговор должен остаться между нами, — я опустился напротив.
— Само собой, господин Тивор. Могу дать клятву, если пожелаете.
— Достаточно вашего слова, — лекарь чуть склонил голову в признательном жесте и разлил по низким чашкам ароматный напиток.
Василискам можно было спокойно верить на слово. Они, пожалуй, единственная раса, которой можно было верить на слово. Клятвы и контракты причиняли им невыносимую боль. Ментальная магия, ничего не попишешь.
