И он владеет стихией воды. Она подчиняется ему беспрекословно. Те два раза, что мы сталкивались с ним, «Пересмешнику» лишь чудом удавалось вырваться.
— Стой, — я поднял ее голову за подбородок, — это ведь всего лишь догадки.
— Поэтому я собираюсь вытрясти из Рида душу! — дернула она головой. Я нахмурился. Что-то меня во всем этом напрягало. Вот только что? Птичка осторожно освободилась из моей хватки и уставилась на собственные руки. Я нахмурился сильнее. Точно!
— Как Рид узнал, где вас искать?
— Мог догадаться. Он в курсе, что раз в год мы обязательно заходим к тиграм.
— Мог ли?
— Не веришь в совпадения?
— Не в такие, — отрицательно дернул головой.
— Скорее… — дверь в камбуз открылась, на этот раз, явив нам канонира.
Твою мать, на этом корабле можно где-то спокойно поговорить?
— Капитан, Рид на борту. — Калисто спрыгнула со стола.
— Ждите нас с Калебом у меня. Мы сейчас подойдем, — наг понятливо кивнул и скрылся за дверью.
— Ты в порядке? — тихо спросила птичка.
— Пока да. Но волк надолго не ушел, думаю, к вечеру я все-таки потеряю над ним контроль. Не бойся меня, — сегодня, стоя там, на палубе, и чувствуя биение сердца сапсана под своей рукой, я понял, что она была права. Я не причиню ей вреда. Просто не смогу, скорее уж перегрызу себе глотку.
— Я не тебя боюсь, — покачала она головой. — Я за тебя боюсь, — и резко развернувшись, выскочила за дверь. А я еще пару вдохов стоял, словно оглушенный, будто получив удар по морде. По глупой волчьей морде.
Связанный грун сидел в кресле, опустив голову, стараясь даже не дышать, Кали замерла напротив него в другом кресле, по бокам от пленника стояли Калеб и Сайрус, оба мрачные, как грозовая туча. Капитан старалась подавить в себе эмоции, но полностью убрать нервозность так и не получилось.
Что же ты птичка? Разве не знаешь, что врагу нельзя показывать свои слабости?
— Капитан, можно вас? — позвал от входа, тонкие брови удивленно приподнялись, но спорить она не стала. Я плотно закрыл дверь, наклонился к самому уху. — Разозлись.
— Что?
— Разозлись на него. Разозлись так сильно, как только можешь. Гнев вытиснит другие чувства, поможет справиться с нервами, скроет твою неуверенность.
— Не могу я на него злиться, не получается, — капитан уткнулась лбом мне в грудь. — Я знаю, что он не по собственной воле согласился, я знаю, что Август нашел возможность надавить на Рида, и это что-то очень серьезное. Я вижу, читаю это в его глазах, движениях, дыхании, — последние слова Кали заставили меня тихо скрипнуть зубами, напрячься. Она так легко читает по его лицу…
— Птичка, мы еще не уверены, что это Август.
— А какая, в сущности, разница?
— Чего ты так боишься? — я знаю, что повторял этот вопрос уже неоднократно за этот день, но у меня все равно оставалось чувство, что бесовка чего-то недоговаривает.
— Боюсь, что все сорвется в последний момент, боюсь не доплыть до Шагра, боюсь подвести своих ребят. Мы так близко, стоит только руку протянуть. И чем ближе, тем сильнее этот страх. Ватэр, почему я все это тебе рассказываю? — она подняла голову, вглядываясь мне в глаза, ища ответ, я позволил себе лишь осторожную улыбку, — Я же не жалуюсь. Никогда не жалуюсь…
— Иногда, бесовка, это полезно, — я провел по ее щеке костяшками пальцев, коротко поцеловал в губы. — А теперь разозлись на него.
— Я стараюсь, — вздохнула девушка.
— Плохо стараешься, — надо было как-то выводить капитана из этого состояния. По неизвестной мне причине, она уже мысленно сдалась, мысленно проиграла Никару, Августу, Риду. Положение надо было срочно исправлять. — Представь, что было бы, если бы он победил в этот раз. Рид напал исподтишка, как трус. Ударил тебя в спину, подставил, обманул.
Многие из ребят ранены, к Гидеону целая очередь. Он боится с тобой разговаривать, прячет и отводит глаза. Он навредил «Пересмешнику»!
— Ник, — прошептала Кали, тонкие руки обвились вокруг моей талии, сомкнулись на спине в замок.
— Грун хотел, понимаешь, хотел, ему навредить. Сделать плохо тебе, ударить побольнее. — Злись птичка, злись. И она вспыхнула, вмиг распрямились плечи, капитан опустила руки, сжавшиеся в кулаки, глаза горели огнем.
— Спасибо, — бесовка резко развернулась и распахнула дверь, прошла внутрь, села в кресло, откинувшись на спинку, вытянув вперед длинные ноги.
Я встал сзади, положил руку ей на плечо.
— Слушаю тебя, Рид, — холодно проговорила девушка, но за этим холодом и спокойствием скрывался такой гнев, что я почти чувствовал его на языке.
— Что ты хочешь от меня услышать, маленькая?
— Все, Рид. От начала до конца.
— Не развяжешь? — мужчина поднял голову, виновато улыбаясь.
— Это будет зависеть от того, что ты мне расскажешь. И учти, у тебя пол-оборота на слезливую историю, дальше я просто вышвырну тебя и твою команду за борт.
— Кали…
— Ты теряешь время, Рид, — покачала сапсан головой, игнорируя грустные нотки в голосе мужчины.
— Как ты нашел нас? — сузив глаза, спросил Калеб.
— Я был уверен, что вы идите на Шагар, особенно, когда узнал, что вы не так давно побывали в Эмросе. Несложно догадаться, поверь мне. Ты всегда идешь к тиграм именно так, через кладбище кораблей, через Туманное море зимой. Ты обязательно бываешь на острове хотя бы раз в два года, Кали. И за последние два года, ты их еще не навещала.
— Ты с кем-то в консорте?
— Нет, — тряхнул шаман головой.
— Врешь, — отрубил Сайрус. — Ты всегда с кем-то в консорте. Кто на этот раз?
— Я — один. Можете проверить, мое предыдущее соглашение закончилось три сумана назад.
— Кто заказал нас? — вмешалась птичка.
— Ты не догадываешься? — чуть усмехнулся пират уголком губ.
— Есть предположения, но я хочу услышать это от тебя, — не поддалась на провокацию капитан.
— Никар, — повисла тишина, гнетущая и напряженная. Калисто сжала подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев.
— Насколько он близко? Что знает о нас? И почему, — она наклонилась к нему вплотную, — ты, мать твою, согласился?!
— Прости, — Рид поднял голову, и я впился пальцами в спинку кресла.
— Это все, что ты можешь мне сказать? Прости? Где Никар, Рид, отвечай, иначе я подвешу тебя за ногу к мачте и казню всю твою команду! — Калисто не шутила, откинулась на спинку и подперла кулаком голову.
— Был в Северных водах. О тебе ничего не знает, по крайней мере, я ничего не говорил.
— Ты ждешь, что мы тебе поверим? — холодно выгнул бровь Калеб.
