Томас осмотрел почти каждый дюйм магазинчика и теперь стоял достаточно близко, чтобы слышать наш разговор.
– Надеюсь, что вы найдете эту пропавшую женщину и ее дочь, – добавила Минни. – Если она работала на него, не удивлюсь, если он закопал их у себя в подвале. Такие, как он, коллекционируют всякие мерзости.
Подходит под наши подозрения.
– Спасибо, Минни, вы нам очень помогли. Однако нам пора. Надо поговорить с владельцем той аптеки.
– Ой, его нет. – Она кивнула на громадное окно. – Портьеры задернуты, и табличка «Закрыто» висит уже неделю. Похоже, никто не знает, куда он делся. Хотя не могу сказать, что я против. Чем меньше его видишь, тем лучше.
Мы с Томасом переглянулись. Мы приближались, я чувствовала это по мурашкам на руках. Или мы опоздали на неделю, или он все еще там, прячется в темном здании. Скрывая дрожь, я снова повернулась к Минни.
– Мне жаль побеспокоить вас еще одним вопросом, – сказала я, – но не случалось ли перед его исчезновением чего-нибудь необычного?
Минни вернулась за прилавок и провела пальцами по изысканно украшенному кассовому аппарату.
– Ничего особенного. Разве что… – Она прикусила губу. – Разве что Генри поговорил с ним, чтобы он меня больше не пугал. Велел оставить всякие дурные идеи и предупредил, что мы скоро поженимся. Он рассказал мне об этом. Ужасно романтично.
Я поблагодарила Минни за потраченное на нас время и пообещала зайти на чай завтра днем. Она написала мне свой адрес, и я последовала за Томасом на улицу. Снег решил составить нам компанию, падая крупными хлопьями. Мы стояли под полосатым навесом одной аптеки и разглядывали другую через дорогу. За портьерами не мигали огни, не пробивались золотистые линии, намекающие на то, что внутри кто-то заперся. Все было зловеще неподвижно, словно здание разглядывало нас в ответ.
Томас барабанил пальцами по боку и хмурился.
– Если он держит пропавших женщин в плену, то разумно предположить, что у него может быть что-то вроде… темницы… в подвале.
– Это объяснило бы, почему он закрыл аптеку. Не хотел, чтобы кто-нибудь услышал крики о помощи, – сказала я. – Остался бы он здесь после того, как ему высказали претензии? Если Генри заметил странное поведение и пригрозил ему, он мог испугаться, что к делу привлекут полицию. Возможно, он действительно ускользнул в ночи. И сейчас может быть где угодно.
Томас еще раз осмотрел здание и переключил внимание на переулок за ним.
– Там все еще кто-то живет, посмотри на мусорные баки. Они переполнены.
– Однако это не доказывает, что их переполнил он.
– Что верно, то верно. Но номер на них совпадает с номером над дверью. – Томас поднял подбородок. – Мусорный бак рядом тоже полный и соответствует зданию слева. Есть вероятность, что кто-то другой воспользовался случаем и выкинул свой мусор в его бак, но не наверняка. Если заглянем внутрь, можем получить более точные ответы.
Снежные хлопья быстро прилипали к холодным булыжникам мостовой. Солнце уже садилось, и дальше на улицах будет только холоднее и опаснее. Копаться в чужом мусоре совсем не тот вид вечерней прогулки, которую я предпочла бы в обществе возлюбленного. Я вздохнула. Наши желания не имеют значения, когда пропадают женщины и совершаются жестокие убийства.
– Хорошо. – Я взмахнула рукой. По крайней мере я не в любимых перчатках. – Давай посмотрим, какие улики сможем отыскать в мусоре.
* * *
Спустя два часа на улице роились полицейские, как разозленные пчелы вокруг улья. Опираясь спиной на стену аптеки, Томас наблюдал, как они собирают окровавленные простыни. Ему хватило вежливости не произносить «я же говорил», что было полезно для его здоровья. Мне было холодно и плохо, настроение упало вместе с температурой. Я дрожала под лошадиной попоной, которую предложил мне полицейский, зубы стучали, а снег продолжал сыпаться. Ветер носился по улицам, трепля волосы и вызывая озноб.
Из здания вышел главный инспектор Хаббард, и лицо его было мрачнее, чем когда он входил. Я постаралась не поглядывать сердито в его сторону, хотя по его вине стояла на леденящем ветру, а не осматривала место преступления. Не дай бог я увижу тело в непотребном состоянии, например мертвое.
Он знаком подозвал к себе полицейских.
– Положите все туда, откуда взяли. Здесь нет никаких признаков преступления.
Он встретился со мной взглядом, хотя я не удивилась, что это продлилось недолго. Заговорил он с Томасом.
– Похоже… – Он смутился, и я закатила глаза. – Похоже, что подвальное помещение использовали для проведения абортов.
Он поджал губы и принял недовольный вид. Судя по его тону, его волновала не сама процедура, а женщины, обращающиеся за подобными услугами. Я тут же пожалела, что не могу ткнуть его тростью.
– Там остались медицинские инструменты и окровавленные простыни. Никаких признаков убийства. Никаких тел. – Он сунул пальцы в рот и свистнул. Перед нами остановился экипаж, инспектор открыл дверь и велел нам садиться. – Наверное, будет лучше, если с этого момента вы займетесь изучением тел, которые мы обнаружим. Чтобы не тратить ни ваше, ни наше время. Мы больше не приедем по бесполезному делу. Особенно ради парочки, которая, похоже, охотится только за славой.
– Прошу прощения? – спросил Томас, слишком сбитый с толку, чтобы сердиться.
– О, я слыхал про вас двоих, – ухмыльнулся главный инспектор. – И про доктора, с которым вы приехали. Думали, что можете явиться и устроить эту чушь с Джеком-потрошителем в моем городе, да? – Он без всякой вежливости ткнул пальцем в открытый экипаж. – Я больше не желаю видеть, как вы создаете проблемы. Я понятно выражаюсь? Еще один промах, и я посажу под стражу вас обоих.
Мы с Томасом переглянулись. Не было смысла спорить с этим человеком – он уже сделал выводы на наш счет, как бы далеки от правды они ни были. Больше сказать было нечего, и Томас помог мне забраться в экипаж.
Похоже, к нашему бесконечному списку добавилась еще одна проблема.
Глава 38. Будь моей
Бабушкин особняк
Чикаго, штат Иллинойс
14 февраля 1889 года
После нашей встречи с главным инспектором я была в таком жалком состоянии, что почти не обращала внимания на свою тарелку с едой. Я тыкала вилкой в овощи, погрузившись в мрачные размышления. Мы с Томасом сидели одни в большой столовой, а дядя заперся в импровизированной лаборатории в подвале, раскладывая инструменты так, как ему нравится.
Мы предложили помощь, но он так дико на нас посмотрел, что мы сразу попятились вверх по лестнице. Лучше оставить его в лаборатории одного, иначе он начнет швыряться скальпелями и пилами для костей, недовольный вторжением.
Я поднесла вилку ко рту, по-прежнему не интересуясь едой. Схватила бокал и сделала небольшой глоток, надеясь, что выражение моего лица не стало таким же кислым, как вино. Сидевший напротив Томас вздохнул. Я посмотрела на него, не вполне понимая, о чем он думает.
