Голос, раздавшийся из-за спины, заставил вздрогнуть. Я медленно повернула голову, уже зная, кого увижу.
ГЛАВА 5
Тэд.
Лабиринт на этот раз оказался на удивление милостив: мир без теней не стал делать путнику как лучше, оставив все на прежних местах и посчитав, что и так будет хорошо. За это Тэд был ему искренне благодарен.
Бег через смрадной туман. Извилистая и узкая, как каменная кишка, улочка, площадь, залитая холодным синим светом, который у новичков способен на раз оставить ожоги. Бывалым же ловцам удавалось отделываться от этих проплешин лабиринта лишь бронзовым загаром.
Проходя через границу вымораживающего света и пепельного сумрака, Тэд усмехнулся. Он вспомнил слова наставника в Оплоте. Тот говорил, что в реальном мире жизнь людей подобна суконной нити: можно из нее сделать фитиль, и он сгорит, ярко светя; а можно положить в темный чулан, и она сгниет. Но гниющее гореть не может. Так не бывает и полумер, полуправды, полужизни. Все что «полу» — лишь самообман.
Вот только в мире людей эту истину многие не замечают за суетой, рутиной… А лабиринт — он всегда рад напомнить. Вот такими проплешинами обжигающе-холодного света и резкой границей их с черными туманами тлена. Середины не бывает. Либо горишь, либо гниешь. Но и итог един — тлен. Бессмертна лишь память.
Идя по закоулкам лабиринта, Тэд усмехнулся: если его потянуло на философию, значит, жди беды. Ну, или серьезных проблем. Это как пить дать.
В этот раз чутье не подвело: едва он вышел в южном секторе, рядом с плотиной, откуда сбежала душа, как тут же наткнулся на законников.
Отряд полисменов оцепил прогнувшуюся стенку барьера, которая вот-вот готова была дать течь. Тут же, рядом с толпой зевак, стояли два мага. «Буруны» усиленно укрепляли водную преграду, напрочь стирая остатки любых следов.
Обыватель же глазел. Народ вообще любит халяву: будь то зрелища, дармовая еда или выпивка. Кто с плетеными корзинами, кто с ведрами. Мамаши держали на руках чад. Некоторые из детей гулили, некоторые — горланили. Кошка путалась под ногами, надсадно мяукая. Кто-то из зевак ее даже пнул, чтобы не мельтешила. Истошное «мяу» на пределе кошачьих сил заставило вздрогнуть одного из магов-строителей.
А по толпе меж тем гулял шепоток: прорвет али нет?
Тэд сплюнул и направился к тому из полицейских, чьи лычки выдавали в нем капитанский чин. Законник при виде приближающегося ловца скривился: эти цепные псы от магии всегда приходили, снимали сливки и славу, гоняясь лишь за теми преступниками, кто наделен толикой дара. А им, рядовым трудягам закона, скидывали бытовые преступления, рутину или дела, где чары использованы не были.
В общем, как и всякий полисмен, капитан не любил выходцев из Оплота.
— Что уважаемый ловец тут забыл? Ваши уже все, что могли, проверили и дали добро на ликвидацию последствий, — вместо приветствия начал служивый.
— В курсе, — в тон процедил Тэд.
Ловец еще и сам толком не знал, чего именно он хочет увидеть, просто чутье подсказывало: надо побывать здесь. Что-то ускользнуло меж строк сухих отчетов.
Он прищурился, переходя на внутреннее зрение. В плетении дамбы не было ничего необычного, лишь расшатанные узлы. Затертые следы скольжения в сумрак лабиринта, по которым не отыскать беглеца при всем желании, вызывали лишь глухое раздражение.
Тэд прошел вдоль плотины, прикасаясь пальцами к слегка пружинящей прозрачной мембране. Улики… да тут обыскали каждый дюйм, каждый камень на земле перевернули и все травинки измерили и пересчитали.
— На земле, — повторил Тэд вслух для себя, и его взгляд устремился за барьер, на илистое дно.
Вот что зацепило его в отчетах. Во всех было описание лишь этой стороны барьера. Отряд действовал по стандартному протоколу, изучая досконально лишь ту часть, что находилась по «жилую» сторону барьера.
Стандартная практика, поскольку морская глубина нелюбима не только людьми, но и призраками: вода препятствует открытию входа в лабиринт. Именно поэтому считывают эманации магического фона, остаточные следы, ищут улики лишь с земной стороны. Но тут-то душе помогли сбежать, и, если плетение с людской стороны почти не повреждено, а лишь прогнулось, то…
Тэд разбежался и прыгнул, кастуя на ходу заклинание. Он нырнул в барьер, как в воду, и мембрана пропустила его, приняв за слишком резвый батискаф. Народ позади слажено ахнул. Даже семечки лузгать перестал. Пацаненок выронил петушка и заревел, а по толпе прошел рокот. Ловцу давали самые разные характеристики. Тут же профессиональными сплетниками высшей категории было выдвинуто сразу несколько версий поступка, от «неужто довела работа, что самоубиться решил» до «нашел виновника и тут же погнался за ним». Но самые титулованные эксперты по подслушиванию, подглядыванию и промыванию костей сошлись во мнении «блажит, дурья башка».
Тэду же было не до любителей почесать языками. Он был немножко занят: пытался не сдохнуть. Толща воды придавила гранитной плитой, сжала легкие, норовя и вовсе их расплющить. В голове зашумело, а перед глазами начали плыть круги.
Но ловец упорно греб, все ближе подплывая тому месту песчаного дна, что было напротив места побега. Подводное течение, быстрое и холодное, тоже решило, что рукоять, которая виднелась среди камней и ила — это тоже очень хорошо. И это «хорошо» надо непременно прибрать, утянуть на еще большие глубины.
Тэд успел ровно в тот момент, когда течение выкорчевало кортик меж камней и уже готово было повлечь его за собой. Ловец дернул его на себя, а потом быстро заработал руками и ногами, стремясь скорее выплыть.
Из последних сил он оттолкнулся от дна и вылетел из плотины на траву. Закашлялся водой напополам с кровавой пеной, почти теряя сознание.
— И к ч-ч-чему было это г-геройство? — подскочивший капитан хотел казаться спокойным, но легкое заикание, просквозившее в его вопросе, выдало законника с головой.
— А смысл ждать? Его бы свезло течением. Да и никто из вас не прошел бы по ту сторону барьера, — окончание фразы Тэд договорил уже автоматически, разглядывая находку.
Без ножен, невзрачный и заточенный лишь с одной стороны. Но самое главное, что от него фонило магией. Запущенной.
— Сейчас отдышусь, — Тэд выплюнул эту короткую фразу, казалось, с частью легких.
Ловец прикрыл глаза. Выдохнул. Потом глубоко и медленно, словно пробуя впервые сделать вдох, потянул носом воздух. Кислород не желал так просто проникать в кровь, раздвигать сжавшуюся плевру. А Тэд, мокрый и уставший, заставлял себя дышать. Через силу. А еще думать. О чем угодно, лишь бы не терять сознания. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что его находка казалось совершенно не тем, чем являлась. Ведь выглядела она рукоятью простого ножа, увязшего в иле.
«Ты не то, чем кажешься на первый взгляд, — мысленно обратился он к оружию. — И этим сильно мне напоминаешь одну особу».
