— Вот и подожди еще немного. Сейчас используем наш «эталон» в качестве «гасилки», а если точнее — стабилизатора энергии магического порядка шестой степени…
— Раньше-с это называлос-сь проще: частица-с бога, — проворчал дух сумасшедшего ученого.
— Раньше и ты был живой, — парировал хозяин лаборатории.
— А потом глупые-с чародеи-с кончилис-с-сь, — хохотнул привиденистый Уэзлоб, вспомнив свои прижизненные эксперименты, за которые и был осужден на посмертие в барьере.
— Если все получится, то тебе больше никогда не нужно будет высасывать дар из магов, чтобы поддерживать свои силы и молодость.
Вторя его словам, дух преступника провел полупрозрачным пальцем по щеке опьяненного парня.
— С-сладенький.
— Не знал, что ты предпочитаешь мальчиков, — поддел духа хозяин.
Полупрозрачный Прикс лишь хмыкнул и отлетел, зависнув над вторым алтарем. Над обоими жертвенниками на потолке были начерчены пентаграммы. Внизу, под каждым из ее лучей — в пол вмурованы кристаллы.
— Вставай, — хозяин лаборатории вставил ключ в скважину замка, оделяя ошейник от цепи.
Ирма поднялась, шатаясь. У нее кружилась голова, затекшие колени едва держали.
Хозяин подвел ее к алтарям и поставил между ними, а потом и вовсе — вложил ее запястья в скобы. Ирма оказалась прикована меж жертвенников.
«Словно мост, перекинутый обрыв», — подумала она невесело и сама себе от души пожелала, чтобы этот самый мост разорвался, и она наконец-то умерла. Раз и навсегда.
Хозяин лаборатории начал зажигать свечи черного воска, расставляя их по кругу, а когда с этим было покончено, достал листы с расчетами и стал чертить прямо в воздухе схемы. Огненные знаки, едва уверенная рука заканчивала их рисовать, ложились на грудь парня. Каждый раз, когда они клеймил и его, через пелену дурмана с губ юноши срывался стон.
Плетения все накладывались одно на другое, и когда они опутали тело юноши коконом, хозяин лаборатории начал все укоряющимся речитативом читать заклинание. На полу загорелись камни. Их свет бил точно в потолок, в навершие звезд пентаграммы.
Сияние все усиливалось, заполняя пространство, словно выжигая его.
— Аноррин Ра! — выкрикнул последние слова заклинания маг и в этот миг Ирма сквозь плотно сжатые веки почувствовала, как с обеих сторон словно синхронно взорвались две бомбы. Все расширяющиеся кольца абсолютного света достигли ее ладоней, ударяя немыслимым разрядом, прошивая насквозь.
Боль оказалась настолько сильной, что не было сил. Даже кричать. Даже дышать. Она упала, как подкошенная на колени. Если бы не скованные руки, то и вовсе распласталась бы на полу. А так — повисла на запястьях, как на плетях и потеряла сознание.
Когда выброс чистой силы схлынул, он увидел, зависшего над вторым алтарем призрака. Это была душа мальчишки. Не веря тому, что эксперимент удался, он подбежал к прикованному к камню телу. Схватил приготовленную заранее колбу с нейтрализатором и стал вливать ее в рот парня, хлопая его по щекам.
После нескольких минут юноша открыл глаза, обвел мутным взглядом комнату и едва слышно спросил:
— Где я?
А над другим алтарем, запертая в пентаграмму бесновалась душа. Чернявый парень, полупрозрачный на вид, бился о невидимую преграду, пытаясь вернуться в свое тело. Но хозяину лаборатории было не до юной души. Он ликовал: эксперимент удался!
Вот только позже выяснилось, что «удался» лишь частично: при переселении души память Прикса Уэзлоба о прошлой жизни напрочь стерлась. Исчезли все его немалые знания, как и воспоминания о совершенных преступлениях. Ныне это был чистый лист.
Хозяин лаборатории лишь скрипнул зубами. Освободив от оков так и не пришедшую в себя Ирму, он вновь посадил ее на цепь, а рядом, чуть в отдалении — приковал и юношу, в чьем теле поселилась душа Уэзлоба.
Дух же юноши он втянул в кристалл со словами «и ты тоже сгодишься». Сам же, прибрав лабораторию, поднялся в свой кабинет. Разложил перед собой бумаги с расчетами и свел пальцы: мизинец — к мизинцу, указательный — к указательному. Раздумывал он недолго, а потом открыл ящик стола и достал оттуда шкатулку — пожирателя душ.
— Ну что же, теперь мне понадобятся знания специалиста в области трансплантации воспоминаний. Как удачно, что буквально несколько дней назад я стал обладателем души именно такого специалиста.
Он приподнял на уровень глаз шкатулку из мертвого дерева. В ней был заточен дух архимага, что попался на расщеплении души собственной аспирантки. Призрак — занятный старикан, сумасшедший на всю голову, но гений. Жаль, что при его побеге был утерян отсекатель. Но хозяин кабинета не волновался, что оброненный в спешке кортик найдут: какой идиот будет обследовать барьер со стороны океана? К тому же тамошнее глубинное течение наверняка унесло чернокнижный артефакт куда подальше…
Шенни.
Дождь шелестел по крыше, окутывая все вокруг дремой. Вылезать из-под одеяла не хотелось. Но я твердо решила для себя: хватит. Не стоит тянуть с заявлением, а тем паче — с обманом. Чем дольше Зак считает меня простушкой с верфей, тем тяжелее мне будет признаться ему в невольном обмане. Поэтому-то сегодня до занятий я должна написать заявление на собственного мужа.
С такими мыслями решительно откинула одеяло и, на ощупь, ногами найдя домашние растоптанные тапки, великие мне на пять размеров, надела обувку. Сонная, попеременно завевающая, начала собираться.
Когда с нехитрым туалетом было покончено, и я вошла в кухню, Фло там уже не было, а остальные домочадцы, похоже, еще не проснулись.
Налив в кружку спитый чай, из достоинств которого значилось лишь то, что он — горячий, я закусила сухариками, квартировавшими в миске на столе и, подхватив сумку с талмудом, вышла.
В ранний час батискаф оказался полупустым, капитан — сцеживающим зевки в кулак, а пассажиры — и вовсе клевавшие носом. Даже двигатель махины, и тот проворачивал винт с особым скрипом, словно только — только разрабатывал свои лопасти после долгой стоянки. Зато в столицу я прибыла хоть и слегка промокшая, кутающаяся в подаренную шаль, зато ровно к открытию отделения Оплота.
Все та же секретарь встретила меня таким же, как и в первый раз, колким взглядом, но, на удивление, вопросов задавать не стала, а сразу проводила к мессиру.
Когда я оказалась в кабинете начальника столичного одоления Оплота тет-а-тет, то поняла: будет не просто.
Мессир смерил меня внимательным взглядом, а потом, прикурив свою трубку, осведомился чересчур заботливым тоном:
— Ну что, госпожа Хлоя Элгрис, заявление на мужа пришли писать?
Я пошатнулась, как от удара под дых и схватилась за спинку стула.
— Откуда вы…
— Знаю? — хитро прищурившись закончил за меня мессир, и сам же ответил: — Из достоверных источников.
