Выхожу из туалета и тут же сталкиваюсь с пристальным взглядом Ника.
— Ты что там так долго делала, детка? — спрашивает и отталкивается от противоположной стены, направляясь ко мне.
— Угадай, — фыркаю и думаю о том, что мне нужно продержаться еще немного пока действует.
— Идем, я тебя познакомлю с Дымом, — Ник берет меня под руку, и я послушно иду за ним.
Следующие полчаса просто киваю и улыбаюсь, а потом меня действительно накрывает. Становится весело, я уже смеюсь с шуток его друзей, которых он случайно встретил и не противлюсь, когда Ник жмет меня к себе.
— Идем танцевать, — хватаю Ника за руку и тяну на танцпол.
Я отрываюсь. Мне действительно хорошо и кажется, что мир вокруг играет совсем другими красками. Я как-будто вырвалась из клетки и попала на волю. Вокруг играет музыка, все танцуют, пьют, единственное, о чем я думаю, что мне прекрасно. Непревзойденно.
Я обнимаю Ника за шею и тяну на себя, впиваюсь поцелуем в губы и жмусь ближе, запуская руки под майку.
— Сменила гнев на милость? — вальяжно спрашивает, а я слабо понимаю, о чем он.
— Хочу тебя, — говорю, кажется, слишком громко, потому что Ник закрывает мне рот ладонью и вглядывается в мои глаза, но я тут же отвожу взгляд, чтобы он ничего не заметил. Он не должен знать, что я что-то приняла, иначе…
— Идем, — он тащит меня на выход, но я упираюсь и говорю, что хочу танцевать.
— Ты бы определилась, детка.
— Поехали! — я боюсь, что действие таблетки закончится и потом я ничего не смогу. Что снова вернется неуверенность и страх.
Я сажусь в машину и отворачиваюсь, смотря в окно, а когда мы подъезжаем к отелю и добираемся к номеру, молчу, хотя хочу говорить и говорить, не останавливаясь. В итоге беру себя в руки и как только переступаем порог отеля, набрасываюсь на Ника и целую его. Обхватываю руками его шею и плечи и целую как в последний раз.
Он отвечает, подсаживает меня на руки и прижимает к стене, спускаясь поцелуями ниже, к шее и груди.
— Ни-и-и-к, — протяжно шепчу и откидываю голову назад.
Я слабо понимаю, что происходит, но жгучее томление внизу живота ни с чем не спутаю. Желание. Стремительное и сильное, оно затягивает меня, заставляет стонать и до боли прикусывать нижнюю губу. Распахиваю глаза, когда Ник пробирается под трусики, и ахаю, а затем слышу:
— Какого черта, Ангел? — он резко убирает руку и хватает меня за лицо, прижимая голову к стене. Долго смотрит в мои глаза, после чего спускает на ноги и впечатывает кулак в стену над моей головой. — Какого хуя? Что ты приняла?
Глава 26
Блять, она под кайфом!
А я идиот, просек только сейчас. Смотрю на нее, на ее расширенные зрачки и поплывшую улыбку, и стараюсь выпустить полыхнувшую злость через дыхание. Вдох-выдох… Ну и удар! Не получилось продышаться, по привычке впечатываю кулак в стенку и с облегчением чувствую, как волна боли перекрывает ярость.
— Что ты приняла? — дергаю Ангела и зажимаю лицо ладонями, чтобы вглядеться в ее большие глаза получше.
Я-то думал, что она “поплыла” от моего напора, но дело в другом! Нет, я не идиот, я мудак со справкой. Я же работаю в клубах, видел столько всякого дерьма, что могу энциклопедию по синтетике набросать, и не заметил, что с ней творится. Ничего не увидел, был слишком занят стояком и желанием разложить ее побыстрее.
Блять!
— Ни… ничего, — отвечает она со второй попытки. — Почему ты остановился? Ну же, хватит…
Ангел коряво тянет ко мне свои руки и очерчивает мой корпус, потом спускается по прессу вниз и ищет ремень моих брюк. Я забываюсь на мгновение, наблюдая, как она не может попасть по язычку и зацепить его как следует. В тот наш первый раз тоже было так? Она плохо понимала, что происходит и путалась в простых движениях, но мне было плевать, потому что мозги отшибла похоть? Хотя в тот вечер я тоже был пьян, и дело не в паре шотов текилы, я ею был пьян и помню сумасшедшую ночь яркими вспышками удовольствия.
— Куда? — Ангел устало тянет слова и пытается противиться, когда я отодвигаюсь от нее и перехватываю за плечи. — Ник…
— В душ, Ангел.
— Я не хочу в душ. Я хочу в кровать. Под тебя.
— Если хочешь, зачем накачалась дрянью? Или это обезболивающее?
— Как ты догадался!
— Я настолько тебе противен?
— Настолько!
Она фыркает мне в лицо и вновь открывает рот, но придумать остроумный ответ не выходит. Она заторможена и сникает на глазах, отдав силы на недавнюю вспышку. Мне это на руку и я с легкостью подхватываю ее на руки и несу к белой двери ванной комнаты. Ангел вскоре опять начинает противиться, она заливисто смеется и перехватывает мои руки, дурачась.
Я понимаю, что она что-то приняла впервые, отсюда яркая и сильная реакция организма. Ее шатает от одного настроения к другому, ей то жутко весело, то вновь прорывается эталонная стерва, которая хочет расцарапать мне всё лицо.
— Может, порвешь мою рубашку? — торгуюсь, уворачиваясь от ее ногтей. — Она дорогая, из капсульной коллекции. Мне будет по-настоящему больно, если ты ее изорвешь.
Вместо ответа Ангел выбивает лейку душа из моих ладоней и хорошенько окатывает меня. Она счастливо смеется, словно выиграла джек-пот, а я качаю головой, не веря, что вот за такой отпуск заплатил огромные деньги ее муженьку. Скидываю с плеч промокшую рубашку и зажимаю ее в руках уже по-настоящему, со всей силой и без всякой деликатности. Врубаю воду похолоднее и наклоняю голову Ангела к борту. Она вскрикивает, как потерпевшая, и все же прогибается в моих руках. А потом вовсе обмякает и позволяет мне помочь ей.
Я накрываю ее полотенцем и наливаю воду в стакан. Протягиваю его вместе с таблетками и терпеливо жду, когда поднимет на меня глаза.
— Тебе в любом случае будет плохо. Но так чуть легче, — встряхиваю ладонью. — Ангел?
— Мне уже плохо.
— Значит быстрее пройдет.
Опускаюсь на колени перед ней и убираю намокшие прядки от лица. Они сидит на пуфе и морщится, то и дело закусывает нижнюю губу и, кажется, начинает осознавать, что натворила. Надо же… Бинго!
