Да и с чего бы?
Но это проходит, прямо сейчас проходит и с каждой секундой становится легче. Я нахожусь рядом с ней и нахожу долгожданное равновесие. Отчетливо понимаю, что надо делать дальше, каким быть и что говорить. Без масок и желания показать себя другим человеком, то обнаглевшим мудаком, каким она увидела меня в первые встречи, то более молодой версией ее мужа, каким я увез ее в Париж.
Нет, хватит.
Теперь точно закончили. Я тоже хочу стать ее точкой равновесия, чтобы она перестала беспокоиться и оглядываться назад. Нашла себя сквозь привычки, которые остались после ужасного брака, и сквозь наши общие ошибки, потому что мы тоже успели потоптаться друг на друге. Научилась верить, доверять и не выпускать коготки по любому поводу.
Мы реально похожи. Поэтому так долго шли к сегодня. Тяжело идти хоть куда-то ровным курсом, когда внутри потерян.
— Мне нужно будет отлучиться, — я целую ее в висок, приобнимая со спины. — Похозяйничаешь без меня?
— Как раз начну со штор.
Почему женщины так помешаны на шторах? Зачем они вообще? Особенно на двенадцатом этаже.
— Хорошо, — я киваю ей и беру сотовый и ключи. — Я постараюсь побыстрее закончить, если что наберу.
— Можно я приглашу сестру?
— Конечно, Ангел. Тебе не нужно спрашивать разрешение, звучит ужасно. Приглашай кого хочешь… Хотя стоп, любовника нельзя.
— Чувствую, ты долго будешь мне его припоминать.
— Еще бы. Придумала, — я хмыкаю и вспоминаю, как мне поплохело, когда она выдала мне этот пункт договора. — И я вызвал мастера, он проверит сантехнику. Ты на него внимания не обращай, пусть своими делами занимается.
Я выхожу из дома и спускаюсь к машине. Я не стал говорить Ангелу, что собираюсь делать, ей сейчас нельзя нервничать и накручивать себя, но поступить иначе не могу. Я попросил приятеля подежурить в квартире на всякий случай, а сам думаю, что делать с Антошей. По ее потемневшим глаза было видно, что дни после Парижа дались ей тяжело. Он издевался над ней, получив назад в свой дом. А потом выбросил на улицу, как отработанный материал.
Ему это сойдет с рук? Проехали и забыли, так что ли?
Но хуже другое. Антон сам бросил вызов первым. Мне на телефон пришла смс-ка, в которой черным по белому — “Бойся, урод. И за нее тоже”. Я так понимаю, Лиза уже вернулась домой и успела рассказать папе о своей жизни со мной. И что-то мне подсказывает, Ангела она тоже упомянула. И ее беременность…
Иначе чего он вдруг взбесился?
Я ломаю сигарету и матерюсь. Достаю вторую и закуриваю, раздумывая, куда лучше поехать первым делом или кому позвонить.
Рокотов!
Точно, начальник охраны моего отца очень пригодится. И он мужик грозный, но договориться можно, попытаться во всяком случае можно. Я тушу окурок и сажусь за руль, бросаю телефон в держатель и включаю громкую связь.
Рокотов отвечает после третьего гудка. И говорит своим вечно хмурым и как-ты-меня-достал-сынок голосом.
— Никита Львович, как давно я вас не слышал.
— Здравствуй, здравствуй. Я по делу.
— У нас есть общие дела? Я такого не помню.
— Рокотов, я знаю, что не общаюсь с отцом и потерял всякое право тебе звонить. Но мне нужна помощь.
Рокотов тяжело выдыхает.
— Уголовка? — бросает он предположение.
Да что с ним? В прошлый раз он решил, что ребенок сестры Ангела от меня. Теперь, что меня надо спасать от решетки. Нет, я не святой, но Рокотов явно преувеличивает. Или издевается, сукин сын.
— Уголовка может быть, если облажаться, — отвечаю ему честно. — Поэтому мне нужен совет профессионала. Я в любом случае буду действовать, у меня другого выхода нет, моей семье угрожают.
Да я и не хочу другого выхода. Я хочу сломать Антона. В прямом, переносном, в каком угодно смысле. Хочу, чтобы он ответил за всё, что творил с ней, поверив в свою безнаказанность. За то, что продолжает целиться именно в нее для удара в отместку.
Почему не в меня?? В меня одного, мать твою!
— Заправку на развязке знаешь? — спрашивает Рокотов.
— Да.
— Приезжай, обговорим.
Глава 43
Я еду на адрес, который указал Рокотов, и жду его минут двадцать. Он приезжает на квадратном американском внедорожнике, которому не хватает ряда фар на крыше для полноты картины. Безопасник спрыгивает со стального порога и идет ко мне, поправляя на ходу потертую джинсовую куртку.
— Что у тебя? — бросает он после рукопожатия, показывая, чтобы я сразу переходил к делу.
— Та история с партнером продолжается. Помнишь, я просил у тебя людей, чтобы спрятать женщину с ребенком от него?
— Помню.
Рокотов не меньше меня знает, у него работа такая — пробивать информацию и быть в курсе всех дел.
— Его бывшая жена теперь живет со мной. Она моя и у нас будет общий ребенок.
Рокотов кивает.
— Он против?
— Очень, — усмехаюсь и достаю телефон, чтобы показать сообщение с угрозой. — Я еще с его дочкой крутил…
— Чего?
— Он там сейчас злой, как собака.
— Я бы тоже был на его месте.
— Но ты бы не стал угрожать беременной женщине на его месте.
— Вообще женщине, — уточняет мужчина, скривившись.
— Значит мы понимаем друг друга.
Я быстро описываю Рокотову события, которые могли пройти мимо него, но нужны для понимания ситуации. Он берет несколько минут на молчаливое обдумывание и стучит ботинком по протектору. Уходит в свои мысли с головой, с потом достаёт сотовый из кармана и звонит кому— то.
— Ты с отцом совсем разругался? — неожиданно спрашивает безопасник после телефонного разговора.
— У нас холодная война.
— Радует, что не ядерная, — усмехается Рокотов. — Ты бы с ним нашёл общий язык, пора уже взрослеть…
— Вот сейчас самое время для советов.
