…или перерезать себе же горло, подумала я, вспоминая участь Сабо.
– …тогда твое сознание и подсознание воспротивились бы этому. В таком случае требуется уже большая практика и очень сильная воля.
Мне стало неуютно, и я заерзала на месте.
– А ты мог бы?
Ноар пожал плечами.
– Все зависит от…
– От чего?
Его глаза весело блеснули.
– От того, как сильно ты хочешь сопротивляться мне.
Все, что он говорил, имело смысл. Это объясняло скребущее чувство, которое иногда было сильнее, а иногда и отсутствовало. И дело в том, что манипуляция срабатывала не всегда. Каждый раз была дуэль. Волевой поединок.
– Почему ты рассказываешь мне это?
Мое беспокойство сменилось недоверием. С чего он взял, что я знаю? Или все дело было в том, чтобы успокоить меня, чтобы я довольствовалась какими-то обрывками информации? Он вздохнул и убрал со лба влажные волосы.
– Навязывая кому-то свою волю, ты всегда оставляешь следы. Особенно когда заставляешь кого-то действовать против своей природы. И особенно когда вмешиваешься в чьи-то чувства.
Теперь я понимала, к чему он клонил:
– Ты говоришь о моей матери. – При ее упоминании между его бровями образовалась глубокая морщина. Видимо, он все-таки не очень хорошо относился к моим родителям.
– С ее стороны было несправедливо не дать тебе погоревать.
Да, верно. Но только таким образом моя мать могла быть уверена, что я сохраню ясный рассудок.
– Это было необходимо, – сказала я тихо.
Ноар кивнул:
– Что-то подобное способно свести с ума.
На самом деле было ужасно чувствовать себя не так, как следовало бы чувствовать. И хуже всего были угрызения совести из-за того, что ее смерть для меня ничего не значила. Это сделало меня совершенно холодной.
Я даже не взглянула на отца, когда мы проходили мимо его трупа.
– Это можно исправить?
– Твоя мать могла бы. Кроме того, есть зелье, которое можно выпить, если достаточно быстро сообразить, что на тебя было оказано воздействие. Однако для этого уже слишком поздно.
– Оу.
Я не знала, радоваться этому или нет. Конечно, я бы хотела стать прежней собой. Но Ноар совершенно точно говорил о том ужасном пойле, которое отец вылил моей матери на диван. Ее крики отчетливо отпечатались у меня в памяти. В том, что срок для применения этого истекал, были свои преимущества.
– Есть и другой способ. Но он может сработать, только если я случайно оказался бы в тот момент там и знал точную формулировку слов, – признался Ноар. Вдруг его снова окружила эта зловещая аура. – То, что твоя мать была вынуждена работать в спешке, конечно, тоже играет нам на руку.
Он потянулся к моему лицу через небольшое расстояние между нами. Я была так ошарашена, что не стала сопротивляться. Словно олень, смотрящий на фары приближающегося грузовика, я погрузилась в темное звездное небо его глаз. Его руки были теплыми, а прикосновения бережными.
– Не бойся.
То, что он сказал после этого, больше не проникало в мое сознание. Был только его голос, а потом меня захлестнула волна бесконечной скорби.
Боль от потери родителей схватила меня, как невидимый монстр, и сжалась у где-то внутри. То, что происходило вокруг меня, я воспринимала только урывками. Ноар в какой-то момент ушел, словно знал, что не вписывался в происходящее. Оно принадлежало только мне и моему горю. Я плакала и плакала, в то время как воспоминания целого века обрушивались на меня. Час за часом.
Там, за окном, мир проносился мимо меня, и я заснула с привкусом собственных слез на языке.
Только когда непрерывный грохот и гудение автофургона стихли, я вскочила от испуга. Организм чувствовал себя более истощенным, чем до этого. Мои глаза опухли, а в горле першило. Но мне стало лучше.
Кто-то задернул шторы. Неприкрытые ими края окон ярко светились. Это означало, что на улице все еще был день. Что-то ткнуло меня в ребра. Маленький локоть.
Мо наполовину лежал на мне и тихо мычал, потому что я, по его мнению, слишком много двигалась. На другой кровати таким же образом Анни прижалась к Дженни. Я услышала, как открылась дверь трейлера. Приглушенные голоса. Шаги. Я напряглась, но это был всего лишь Адам, который просунул голову к нам.
– Мы приехали, – недовольно буркнул он.
Я нахмурилась. Усиливающаяся пульсация в ушах отдавалась головной болью.
– Куда?
– Без понятия. – Адам не пытался скрыть своего плохого настроения. На его левой половине лица красовался темный синяк. – На постоялом дворе где-то в горах. Полчаса назад мы пересекли границу с Италией.
Ага. Это было не совсем то, что я ожидала, но, по крайней мере, общественное место. Таким образом, шансы угодить в западню снизились до некритичного уровня.
– Здесь мы якобы получим ответы на наши вопросы. – Жду не дождусь, – пробормотал Адам, прежде чем понизить голос. – Но будь наготове. У меня такое чувство, что мы скоро будем сражаться одни.
Я кивнула. Мой брат был прав. Пока мы не знали наверняка, кто на самом деле на нашей стороне, мы не должны были рисковать.
Я разбудила остальных и вытолкала их из фургона, который, как оказалось, стоял на стоянке грузовиков. Рядом со всеми огромными грузовиками наш трейлер показался мне почти крошечным. Воздух был чистым и ледяным. Огромные горные хребты окружали гостиницу и исчезали в низко висящей облачной пелене.
Ноар ожидал нас с невозмутимым видом и скрещенными руками. Засохшая кровь исчезла. Видимо, он умылся. Под плащом на нем была свежая светлая рубашка, а еще на шее красовался темный шарф, который придавал ему скрытный вид хипстера. Наши взгляды встретились лишь на мгновение, прежде чем он снова принялся исследовать окрестности. На секунду у меня возникло впечатление, будто ему было неприятно то, что он сделал со мной. Почему? Я чувствовала себя немного потерянной, и при одной только мысли о родителях у меня на глазах выступали слезы, но это все было лучше, чем та холодная пустота вместо чувств.
Адам запер фургон. Ключ он незаметно сунул в карман. Хорошо, что у нас была машина для побега, в случае если вдруг что-то пошло бы не так. Затем мы последовали за Ноаром в один из ресторанов, примыкающих к бензоколонке. Он выглядел как альпийский трактирчик, но, судя по названию, был китайским: «К красному лотосу». Даже внутри заведение отдавало чем-то слегка шизофреническим. Как будто кто-то завалил хижину азиатскими декорациями. Пахло карри и благовониями. Несколько огоньков и красных лампочек придавали окружению гнетущую атмосферу. Изобилием гостей заведение не могло похвастать, тем не менее Ноар шагал мимо всех пустых столов, пока мы не попали в некое подобие приватной зоны. Несколько ширм защищали от соседних столиков и обеспечивали видимость уединения. За ним находился большой круглый стол, за которым сидел пожилой мужчина. Ему так не хотелось вписываться в эту третьесортную забегаловку с его шикарным костюмом и светской мужской харизмой. Он не выказал никакого удивления перед появлением шайки молодых людей, которая мешала ему пить красное вино. Было ясно, что он сидел здесь не случайно.
