Я сомневалась, но промолчала: не хотелось расстраивать фандрийку еще больше.
— Садись, — я помогла Бриссе и опустилась на бревно рядом с ней.
— Думаю, малыш просто хочет скорее выбраться наружу, — на ее лицо набежала мечтательная улыбка.
— Не стоит ему торопиться, — пробурчала я себе под нос.
— Знаешь, мне почему-то кажется, что это мальчик. Он такой же упертый как его отец.
Вспоминая о муже, Брисса впервые не плакала: ее грусть была светлой, а глаза горели любовью к еще не рожденному ребенку.
— Ты будешь отличной мамой, — сказала я ей.
— Думаешь? — вскинулась она, забавно сморщив нос. — Я слишком бестолковая. Хорошая мама бы не отправилась в столь рискованное путешествие. В горы — с животом!
— Ты замечательная, смелая и сильная. Посмотри, как тебя полюбил Олан. Ты справишься.
Девушка смахнула слезу с глаз и обняла меня:
— Спасибо. Иногда мне кажется, что тебя мне послала Мафрина.
Наше уединение нарушила незнакомая темноволосая девушка лет двадцати в грязно-зеленом плаще. Я видела ее пару раз в лагере, но не знала имени.
— Ты Орис? — незнакомка остановилась напротив меня. — Держись подальше от Эрта, нечего тебе рядом с ним делать!
Выражение ее лица ясно заявляло о твердости намерений. Дождавшись моего недоуменного кивка, девушка бросила еще один предупреждающий взгляд в мою сторону и ушла.
Переглянувшись с Бриссой, мы захихикали, и девушка тут же переключилась:
— А что у тебя с Эртом? — И ты туда же? — укоризненно взглянула я на нее. — Мы просто разговаривали.
— Это ты просто разговаривала… — хитро протянула беременная, косясь на меня. — А вообще правильно, пусть Дэмиор немного поревнует.
— Брисса! — воскликнула я, чувствуя, что краснею.
— Молчу-молчу! — она подняла руки вверх и послушно замолчала, но в ее глазах искрилось веселье.
До самого вечера фандрийка хитро посматривала на меня, а стоило пройти мимо меня Дэмиору она делала подчеркнуто незаинтересованный вид.
Сначала я злилась, но смешливая Брисса подняла мне настроение, за что я ей была благодарна. А уж наблюдать озадаченного проводника, то и дело бросающего на нас странные взгляды, было одно удовольствие!
Эрт нашел меня к вечеру: я уже успела съесть свою порцию каши и теперь просто отдыхала. Привал затянулся: мужчины чинили телегу, не выдержавшую тяжелой дороги, и переругивались между собой. День был сумрачный: небо грозило просыпаться снегом, а ветер недовольно свистел.
Охранник опустился рядом со мной.
— Прости за Лирри.
— Ничего, не беспокойся, — улыбнулась я.
Он выглядел расстроенным, и мне хотелось его утешить.
— Лирри — помощница поварихи Ирлы, и она близко к сердцу восприняла наше знакомство — мужчина с досадой поморщился.
— А вы бы отлично смотрелись вместе, — задумчиво сказала я, представив черноволосую и смуглую Лирри рядом с высоким светловолосым охранником.
В глазах Эрта отразился такой суеверный ужас, что я рассмеялась.
— Нет, уж, — прошептал он. — После Риогалла я отправлюсь назад в Кордейлу, поищу новую работу. А ты когда вернешься из-за гор? — равнодушно добавил он.
Эрт хотел казаться невозмутимым, но в его глазах ясно читалось любопытство.
— Не знаю, — я пожала плечами.
Если все сложится удачно, то мне вообще не придется возвращаться, но об этом я умолчала. Эрт разочарованно кивнул и вновь заговорил. Его явный интерес ко мне смущал, но искренняя улыбка располагала.
— Орис, тебя Брисса ищет, — рядом с костром показался Олан, — Ей плохо.
— Извини, — я кивнула мужчине и опрометью бросилась к фандрийке.
Бледная подруга сидела на одеяле, расстеленном прямо на снегу, и я недовольно цокнула языком.
— Снова живот болит?
Встрепанная фандрийка качнула головой.
— Ты слышишь, кто-то в лесу воет? Тихонечко так.
Я ничего не слышала, и, судя по испуганному взгляду Олана, именно по этой причине мальчик и позвал меня.
— А ты уверена, что это не в ушах звенит? — попробовала я перевести все в шутку, но фандрийка не улыбнулась, по-прежнему глядя на меня большими глазами.
— Я уже с полчаса их слышу, — печально заметила она.
Я честно прислушалась, но кроме разговоров мужчин, ржания лошадей и прочих звуков обычной жизни в караване ничего не расслышала. Если бы я смогла обратиться к лесу, мои способности заметно возросли бы…
Жара у Бриссы не было, отравления — тоже, а бледность вполне объяснялась испугом.
— Что со мной? — фандрийка едва не плакала.
— Ерунда, — авторитетно заявила я, вовсе не испытывая подобной уверенности. — Во время беременности обостряются все чувства, и…
Вдруг воздух разрезал пронзительный вой, от которого в жилах стыла кровь.
— Что это? — прошептала я, чувствуя, как на голове шевелятся волосы. Вой не был волчьим, но его издавал явно хищник. Обе собаки Каснара зашлись в скулеже.
— Вот! Теперь вы его тоже слышите?! — радостно и совершенно неуместно спросила фандрийка. Ее слезы мгновенно высохли.
Вой, раздавшийся с другой стороны лагеря, развеял все сомнения — это нам не причудилось. В лагере поднялась суматоха: мужчины ругались, женщины плакали, хватаясь то за вещи, то за телеги.
— Собирайтесь, они окружают! — зычный крик кого-то из мужчин подстегнул людей.
Я помогла Бриссе подняться и тут же крикнула Олану седлать лошадей. Мы впервые наткнулись на стаю крэйтаров, и это куда опаснее одинокого зверя. С нами даже нет мага! Закусив губу, я лихорадочно вьючила сумки на лошадей. В голове билась мысль — как Брисса могла услышать их?
— Давайте скорее, — откуда-то примчался Дэмиор и подсадил нас Бриссой по очереди на лошадь. Я обычно забиралась самостоятельно, но сейчас не стала отказываться от помощи. Лагерь быстро свернули, бросив сломанную телегу, и вывернули на тракт.
— Поехали!
Я ударила кобылу пятками и направила ее за жеребцом Дэмиора и Олана. Мы ехали впереди каравана: телеги шли медленнее, хотя лошади, напуганные животными, прибавили ходу. Брисса крепко вцепилась в меня и часто дышала.
Крэйтары все еще преследовали нас: то слева, то справа, а то и позади нас раздавался вой, словно звери вели нас, передавая друг другу. Почему они не нападают? Каснар принял решение бросить несколько самых тяжелых телег, и мы поскакали быстрее.
Спустя несколько часов деревья, растущие по обеим сторонам тракта, слились в единую полосу. Солнце закатилось за горизонт, и тьма расплескалась на дороге. Бледная луна, убаюканная облаками, освещала дорогу, и я порадовалась выпавшему снегу — иначе дороги вовсе не было бы видно.
