— Лука. Похоже, я переезжаю, — тру переносицу и ловлю хмурый взгляд босса.
Лео фыркает недовольно.
Улыбаюсь, устраиваясь на соседней кровати.
— Будем считать, что все согласны.
Улыбаюсь, устраиваясь на соседней кровати.
— А теперь рассказывайте, что случилось и как это исправить. Если вы не в курсе, мне рожать скоро. А я предпочитаю, знаете ли, обоих папочек под боком.
И дети со мной согласны, выражая свое недовольство игрой в футбол.
— Будете с ними в футбол играть, а я лежать на диване и есть конфеты, — бурчу под тихий смех моих невыносимых мужчин. — И ничего не смешно. У меня на шоколад аллергия из-за этой беременности.
— И не только на шоколад, — добавляет Лео.
Выгибаю бровь. Странно. Ничего больше не замечала.
И на что у меня аллергия?
— На меня.
Перевожу взгляд на застывшего в пограничном состоянии Лео. И понимание обрушивается на меня ледяной лавиной.
— Это я, — на выдохе. — Я тебя убила.
Я проснулась неожиданно рано: выспавшаяся и странно счастливая. Потянулась, вслушиваясь в шум дождя за распахнутым окном.
Улыбнулась, дико радуясь, что меня не тошнит. Впервые за эти недели.
Положила ладонь на живот и малыши тут же отозвались нестройным перестукиванием.
— Доброе утро, мои хорошие.
Маленькая ножка толкнулась в ладонь. А следом ещё одна. Ответили, значит.
Маленькие хулиганы ещё не совсем проснулись. Через пару часов станет веселее. Куда там кучке футболистов до моих мальчишек.
Врач сказала, что будут мальчики, хоть один и упрямился, не желая показываться аппарату УЗИ. Но у оборотней не бывает разнополых близнецов, так что ответ очевиден.
Мальчишки. Все в своих несносных отцов. Которых и след простыл, даже запаха не осталось.
— И где же их носит, когда они нужны? — наглаживала живот.
А внизу разгорался настоящий вулкан. Только не рвануть ему без этих красавцев-миллионеров. Огненная лава текла по венам, превращала кожу в раскалённое плато. Горло пересохло и оставалось только надеяться, что эти оборотни не сбежали слишком далеко.
Пол под ногами теплый, хоть и совершенно точно каменный. Черный, с золотистыми прожилками. Они словно сосуды каменного тела дома. По ним струится огонь, распекая холодный…гранит?
Переступила босыми ногами, пальцами пошевелила. А камень чуть шершавый, щекочет пятки. Приятно до дрожи в солнечном сплетении.
А в лицо пахнуло запахом дождя с терпкой ноткой взбудораженного хищника.
Шагнула к распахнутой двери балкона. Обнаженное тело обласкал влажный ветер. Брызги тут же рассыпались по ещё горячей коже колкими мурашками.
Но я шла, ведомая запахом зверя. В животе тут же ожили и встрепенулись проклятые бабочки. Просто как у героинь любовных романов. Усмехнулась и напоролась на любопытную и…пугающую картину.
Внизу, в пелене дождя и отсветах наступающей грозы, стояли двое: зверь и человек.
Зверь был прекрасен. Длинное поджарое тело. Тугое, расписанное родовым узором по короткой черной шерсти. Ветер играл его гривой с серебряными нитями. Дождь ручейками стекал по покатым бокам, и зверь вздрагивал, словно в лихорадке.
Как зачарованная, вернулась в дом, безошибочно нашла лестницу на первый этаж, вышла на террасу и…замерла, встретившись со штормовым взглядом, в котором отражались молнии.
Сзади окатило волной горечи и…страха.
Хотелось обернуться, успокоить того, чье сердце грохотало громче раската грома, содрогнувшего небеса, но взгляд черного льва манил, будоражил.
И этот шрам, разрезавший широкую морду. Не удержалась, коснулась его.
И меня повело…
— Ты очень красивый, знаешь? — говорю тихо, все еще погруженная в воспоминания.
Лео в голове фыркает лишь. Качаю головой.
— Очень красивый, — говорю.
— Бесхвостый урод, — беззлобно, скорее с тихой тоской, огрызается Лео.
Да, хвоста у черного зверя действительно не было. Я помню. Как и все шрамы на поджаром теле, что изрезали застывшее в пограничье тело. Как и то, что я виновна в каждом из них.
— Не надо…себя винить, — Лука напряжен, следит за каждым моим движением.
И снова мысли читает, надо же.
— На нас напали, — говорю неожиданно хрипло. — Когда я…когда мне…
На нас действительно напали. Псы. Их было много. Целая стая. И это я…привела его в ловушку.
Лука смотрит внимательно и ладони мои в своих сжимает. Большим пальцем поглаживает запястье. И волны тепла растекаются под кожей. Это помогает взять себя в руки.
Делаю глубокий вдох. Выдыхаю.
— Мне стало плохо. Поэтому мы не смогли уйти. Это я. Я виновата, что Лео…
— Все, хватит! — рыкает Лука. — Самобичевание ни к чему хорошему не приведет. Ты ни в чем не виновата. Лео поступил так, как поступил бы я. Никто из нас не может тебя бросить. Мы оба привязаны к тебе намертво.
Выгибаю бровь в немом вопросе.
— Лука прав, — вздыхает Лео. — Теперь мы единое целое.
— Помнишь нашу встречу со старейшиной Илиамом? — перетягивает мое внимание Лука.
Киваю. Разве такое забудешь? До сих пор озноб по телу от вкрадчивого голоса старейшины, от его взгляда, выворачивающего наизнанку.
— Это был обряд. Старейшина Илиам связал нас узами брака, а твоя беременность запечатала обряд. Теперь нашу связь не разорвать. В нашем мире бумажки ничего стоят.
А я думала, меня уже ничем не удивить. Ошиблась.
— Лихо вы все провернули, — криво усмехаюсь, осторожно вынимая свои ладони из рук босса. — И даже меня не спросили.
Обидно. Так, что на языке горчит. Или это от запаха Луки? И глаза щиплет непрошеными слезами. Даже малыши притихли от накативших на их непутевую мамашу эмоций.
— Ты сама пришла… — бурчит обиженно Лео.
Только обида эта напускная. Странное чувство колет затылок. Как будто меня облапошили. Смотрю на братьев. Лео даже в своем странном обличье напряжен, как его старший брат.
Усаживаюсь поудобнее, уложив под поясницу подушку. Лука дергается, чтобы помочь, но я останавливаю его взглядом.
Ну не могли псы напасть просто так. Из того, что я знаю — львы и псы заключили перемирие несколько столетий назад после того, как почти истребили друг друга. Они разделили сферы влияния и успешно сосуществовали каждый на своей территории.
Что же изменилось? Зачем псам так рисковать, убивая наследника древнего рода? Это же вызов в чистом виде. Зачем? Ради чего?
