— Я ни о чём таком не думал, — растерянно ответил Кир, и когда Варя вновь почувствовала схватку, поняла, что скоро родит.
Она знала о таком явлении как стремительные роды, но была уверена, что уж с ней-то такого не случится. А тут… Впрочем, всё это, наверное, нервы. С самого начала эта беременность не была образцовой. Постоянные переживания, тревоги, страхи…
— Я вызываю скорую. — Кирилл помог Варе добраться до дивана, на который она и встала коленями, повиснув на спинке. По ногам потекли воды, но ей было уже плевать на всё. Боль опоясывала, сжимала тисками. Сначала Варя чувствовала волну на пояснице, потом она переходила на живот и, не успевала закончиться, как снова ощущалась боль в спине.
Сердце стучало, как сумасшедшее, вдыхать кислород приходилось огромными порциями. На лбу выступила испарина, которую не было сил стереть.
— Они выехали… но тут ближайшая чёртова больница в сорока минутах езды. А по такой погоде — весь час уйдёт. Может, поедем навстречу?
— Нет. — Варю передёрнуло, когда она представила, как сейчас они с Кириллом отправятся под снегопадом бог весть куда. — Дождёмся… здесь.
Последнее слово она выдохнула и зажмурилась.
— Они сказали считать схватки. Свяжутся с нами позже.
— Тут нечего… считать — они постоянно.
— Ты дотерпишь?
— Кирилл…
Варя переменила положение — осторожно развернулась и устроилась на диване, надеясь на то, что схватки станут менее интенсивными. Но кажется, сделала только хуже.
— Что? Тебе плохо?
Он оказался рядом, и Варя только и смогла, что вцепиться в руку Кира и застонать.
— Нет. Но от меня уже ничего не зависит.
А больше Варя говорить не могла. Помнила только, что жестами показала, чтобы Кирилл помог ей избавиться от одежды, и когда осталась в одной широкой футболке, не испытала ни стеснения, ни желания остаться одной. Напротив, ей нужно было знать, что Кир никуда не денется.
— Я с тобой, с тобой, — прошептал он, как будто читал её мысли. — Помощь скоро будет.
Варя кивнула и закрыла глаза, с силой закусила губу, едва ли не до крови, снова застонала и впилась ногтями в запястье Кира. Теперь на смену схваткам пришло желание тужиться.
— Сейчас, — выдавил она из себя, после чего напряглась, пытаясь вытолкнуть ребёнка. Боль стала менее заметной, теперь Варя чувствовала, что может всё контролировать. Рядом с ней был Кирилл — он ничего не делал, но это было даже правильно.
— Чёрт… — выдохнул Кир, когда Варя почувствовала, что схватки закончились. Мгновением раньше из неё выскользнул ребёнок, которого теперь Кирилл осторожно взял и воззрился на него с таким калейдоскопом чувств, написанных на лице, что Варя не могла понять, что он ощущает в первую очередь.
— С ним всё в порядке? — шепнула она, глядя на малыша. Тот смотрел на Кирилла и шевелил ручками.
— Наверное… я в этом не понимаю.
— Дашь его мне?
Варя оттянула воротник футболки, и когда Кир передал ей сына, приложила его к груди, зная, что это первое, что стоит сделать. Кирилл же поднялся с пола и куда-то ушёл, а через полминуты принёс одеяло, которым и накрыл её и ребёнка.
А Варя испытала желание смеяться. На неё накатила такая эйфория, что она мгновенно забыла о том, что совсем недавно ей пришлось пережить.
— Как он?
— Взял грудь. Сосёт.
Варя улыбалась сквозь слёзы, и точно так же улыбался Кирилл. Снова устроился рядом с диваном и смотрел на сына, потом переводил взгляд на Варю и обратно на ребёнка. Они провели так втроём совсем немного времени, но Варя знала, что запомнит эти минуты на всю жизнь.
А после были врачи скорой, быстрый осмотр, последние схватки, завершающие роды. Какие-то комментарии врачей, из которых Варя поняла, что всё прошло удачно. Первый крик малыша, больше похожий на недовольное ворчание, и всё то же счастье.
Они с сыном расположились в скорой, Кирилл, после недолгих уговоров мрачно пообещал врачу, что сразу же отправится следом на машине. И прежде, чем двери скорой закрылись и Кир пропал из поля зрения, Варя проговорила тихо, вкладывая в это слово всё, что сейчас бушевало в душе:
— Спасибо…
Первый крик ребенка — его ребенка! — перевернул все внутри Кирилла вверх дном.
Скорая с Варей и их сыном уехала, а он какое-то время тупо смотрел ей вслед, все ещё находясь в прострации от всего случившегося.
На неверных ногах Кирилл вернулся в опустевший дом, где без Вари все казалось холодным и неуютным, и только теперь начал полностью осознавать все, что произошло здесь так неожиданно и стремительно.
И в последнем, стоило признать, была исключительно его вина.
Он ведь уже зарекался не трепать Варе нервы, но все равно снова сорвался, едва увидев рядом с ней другого мужчину. И пусть был в этом абсолютно не прав, виной всему было то, что Варя всегда являлась для него кем-то гораздо большим, чем просто мать его будущего ребенка.
И она сказала очень правильную вещь — она не Эльвира. Что бы ни было межу ним и его бывшей женой там, в прошлом, это не причина ломать дрова в отношениях с Варей. Ведь если разобраться, он уже давно простил ее за тот обман и понял ее мотивы. А все, что было после — просто нелепая самооборона перед тем, что чувствовал к ней, диктуемая страхом снова обжечься.
Но какое все это имело значение теперь? Кирилл ясно отдавал себе отчёт в том, что столь стремительные роды могли окончиться и не столь благополучно. Он мог потерять Варю. Или сына. А может, и обоих. И как бы он потом с этим жил, зная, что сам спровоцировал эту опасную ситуацию, и главное — зачем ему вообще нужна эта чертова жизнь без Вари? И их детей — именно так, во множественном числе — которых они ещё смогут родить и воспитать?
Да, он безумно хотел ребенка. Но только теперь понял, что хочет всего этого — радостей и трудностей родительства — с одной-единственной женщиной.
Он должен был сказать ей все это. Как можно скорее. И надеяться, что она его простит и поймет, потому что без нее все теряло смысл.
Наскоро сорвав с вешалки в прихожей куртку, Кирилл почти бегом направился к своей машине, чтобы оказаться рядом с теми, кто был ему дороже всех на свете.
Он вошёл в отдельную палату, куда устроили Варю, прижимая к себе огромный букет белых роз, которым в нелепом жесте словно бы прикрывался от страха перед тем, что Варя скажет ему в ответ на то, в чем он собирался ей признаться. Но сильнее, чем этот страх, было желание выплеснуть наружу те эмоции, что так долго в себе держал, и которые так отчаянно зашкаливали сейчас, когда смотрел на мирно спавшую Варю и как никогда отчётливо понимал, насколько ему нужна эта женщина. Именно эта женщина.
Стараясь не шуметь, Кирилл, тихо ступая, подошел в первую очередь к своему сыну, который, в унисон со своей мамой, спал, трогательно прижав маленький кулачок к ротику.
