– И что думаешь?
– А ничего. Там настоящее минное поле! И обычными способами эти ловушки не найти.
Военный ИскИн порылся в базе данных:
– Значит, нам нужен олень.
– Олень? Зачем?! – дружно воскликнули Угрюмый с Ловкачом.
– В качестве детектора, чтобы отыскать безопасный путь по методу Суворова: «Там, где пройдет олень, там пройдет и русский солдат», – процитировал он, – «Там, где не пройдет олень, все равно пройдет русский солдат».
Казначей и министр обороны переглянулись. Бессмертный покрутил пальцем у виска.
– Это шибко много оленей надо, – деловито заявил Шныга, – Где столько оленей брать?
– Оленей нет, а вот волков и медведей обеспечить можем, – вмешался один из магов-наемников, – Мы с моим коллегой-друидом можем призвать лесных тварей и растения на помощь. Они нам расчистят дорогу.
Так и решили.
Два чародея перебрались на ту сторону по мосту, вскинули посохи и с десяток разного вида существ неторопливо двинулся вперед, подчиняясь приказам призвавших их магов. Звери шли спокойно, никого и ничего не опасаясь. И… ничего с ними не случилось!
– Похоже, дорога чиста, – сделал вывод один из магов, подошел к медведю, послушно дожидавшемуся своего хозяина…
И вдруг в метре от него земля вздыбилась и лопнула, выпуская наружу что-то, похожее на сильно раздувшийся огурец. Подземное растение задрожало, завибрировало и… взорвалось, разбрасывая во все стороны сотни семян, пара десятков которых угодили в мага, не успевшего окружить себя магической защитой.
Полоска его здоровья мгновенно окрасилась в серый, и список потерь увеличился до четырех.
Призванные чародеем животные после смерти своего создателя медленно растворились в воздухе, и на «минном поле» остались лишь странные ползучие растения, нелепо перебиравшие корнями-щупальцами – те, что были призваны друидом.
– Эй, маг. Ты же специалист по растениям? – крикнул ему Шардон, как и все, наблюдавший издалека.
– Да.
– У тебя есть заклинание или умение, позволяющие находить их под землей?
– Да.
– Ну так используй его!
Друид закрыл глаза, вскинул посох и «огляделся», по-прежнему зажмурившись.
– Здесь этой пакостью вокруг все усеяно, и так плотно, что не пройти, – наконец, отрапортовал он.
– А там, где был взрыв?
– Пусто. Пока что пусто, но уже появился корень. Не знаю, как быстро он вызреет.
Ловкач задумчиво пробормотал:
– Похоже, что на призванных существ эти огурцы-камикадзе не реагируют. Я бы мог расчистить часть пути, но с каждой смертью время возрождения удваивается. Раз двадцать помру, а вот как быть дальше… Может, еще бессмертных нанять?
– Одна смерть – трагедия, а миллион смертей – статистика, – вздохнул Шардон.
– Опять Суворов?
– Сталин. Нет у меня столько денег, чтобы трупами целые минные поля заваливать.
«Непись» вдруг умолк и повернулся к Шныге. Маг Смерти увлеченно долбил землю концом своего некромантского посоха, пытаясь достать скрывшегося в норке дождевого червяка. И это занятие было для него куда интереснее, чем ведущиеся вокруг разговоры.
– Господин министр магии, – окликнул его граф.
Никакой реакции.
– Господин придворный некромант…
Удары стали сильнее и чаще, из уст гоблина раздались проклятья в адрес «коварный маленький змея»!
– Шныга!
– А? Тута моя, – глуповатый «непись» наконец понял, что обращаются именно к нему.
– Сколько ты можешь призвать скелетов?
Гоблин начал загибать пальцы, беззвучно шевеля зелеными губами.
– Думаю, от него будет маловато проку. Видно же, что он Интеллектом особо не блещет, да и как некромант – явно слабоват, – ухмыльнулся один из наемников, который тоже оказался Магом Смерти, – Доверьтесь настоящему профессионалу. Я все сделаю.
И он вскинул свой посох.
Замечательный посох, выточенный из цельного куска черного кварца и украшенный черепом, в глазах которого чернели идеально круглые камни-морионы. Острый конец оружие мага ударил в землю, и от него во все стороны пошли трещины.
Из этих трещин начали появляться костяные руки, и вскоре на свет выбралось полтора десятка отличных двухметровых скелетов, выряженных в ржавые доспехи и вооруженных обломанными клинками, покрытыми ядовитой слизью.
Сильные воины 30-го уровня, почти на треть увеличившие мощь небольшой армии Шардона.
Подчиняясь приказам призвавшего их мага, отряд нежити дружно зашагал по мосту и углубился во вражескую территорию.
Взгляды всех присутствующих неотрывно следили за мертвыми воинами.
Расчет военного ИскИна оправдался: спрятанные под землей огурцы-камикадзе игнорировали не всех призванных существ, а только растений и животных, считая их вполне безобидными.
А вот целый отряд воинов-скелетов был воспринят как угроза – земля вокруг дружно марширующей нежити начала вспучиваться, и раздались десятки громких хлопков.
Шаг. Другой. Третий.
Последний скелет так и не успел сделать четвёртый шаг, рухнув на землю безжизненной грудой костей и железа, каковой он и являлся.
– Еще! – приказал Шардон.
– Нужно отдохнуть, – покачал головой Маг Смерти, – Вся мана на заклинание ушла, да и перезарядится оно минут через двадцать.
– Надо было больше некромантов нанимать, – Угрюмый традиционно был мрачен.
– Не надо…
Шныга действительно был не особо силен как некромант. Комбинированный класс воина и мага не мог похвастать ни высоким Интеллектом, ни большими запасами маны. Да и заклинаний он выучил едва ли с десяток – искусство Магии Смерти давалось ему с трудом.
Зато каждое из них он развил до потолка своих возможностей.
Хоть потолок тот был и невысок. Невысок настолько, что предельный уровень призываемых гоблином скелетов был всего лишь пятым.
Мастер Кадаврис же мог призвать 15 скелетов 30-го уровня, что он только что и проделал.
Шныга вскинул свой простой деревянный посох, кривизна которого была достойна премии Мебиуса. Пробормотал заклинание и ударил в землю.
Та раскололась, и из трещины выбрался самый обычный скелет 5-го уровня.
Губы Кадавриса разошлись в презрительной усмешке. Призванное гоблином костяное недоразумение шаталось под порывами ветра, вместо доспехов скелет был обмотан остатками истлевшего плаща, а вместо меча сжимал желтую берцовую кость.
Следом за ним выбрался еще один. И еще, и еще…
Когда счет выползающих на свет скелетов перевалил за два десятка, улыбка пропала с лица наемника, и в его взглядах, бросаемых на гоблина, появилось что-то, похожее на уважение.
