Отправляясь на тренировку (надо же было опробовать арендованную Гертом тачку), Эверт для храбрости хлебнул лишнего. Что отразилось на стиле вождения многими непредсказуемыми маневрами. Несколько раз он едва избежал легких столкновений, но, в конце концов, все-таки врезался в Герта, из-за чего тот страшно расстроился и не то чтобы разозлился, но разразился бранью, как пьяный матрос. Эверт так испугался, что забыл свой страх и присмирел, как ягненок. Урок вождения продолжился в черепашьем темпе. Дома, бледный и измотанный, он перебрался в свое инвалидное кресло.
Герт обследовал повреждения скутмобилей. Ничего страшного. Эверт четыре раза предлагал возместить ущерб. “И моральный, и марети… матери…альный”. Но тут у него начал заплетаться язык.
Потом мы с Гертом прокатились по маршруту, намеченному на вечер. С ветерком.
СУББОТА 22 августа
Потрясающе! Мы сидели в дыму фейерверка, в первом ряду зрителей. Так сказать, под сверкающим цветным дождем и градом выстрелов. Аж дух захватывало.
Дома Эверт вынужден был признать, что игра стоила свеч. Не только из-за фейерверка, но скорее из-за победы, которую он на старости лет одержал над самим собой: несмотря на страх, прокатился на скутмобиле. Благополучно добрался туда и благополучно вернулся обратно, без капли спиртного. Правда, о-о-о-о-о-о-очень осторожно. Ведь на обратном пути возникла дополнительная трудность: темнота. Многие старики боятся темноты. В точности, как много-много лет назад, когда они были маленькими детьми: только зажгутся фонари, быстро домой.
ВОСКРЕСЕНЬЕ 23 августа
Скоро выезжаем. Через четверть часа Стеф подаст к подъезду свой микроавтобус. Специально для этого дня я отдавал в глажку летний костюм кремового цвета. Моя шляпа а-ля Морис Шевалье тоже едет со мной.
ПОНЕДЕЛЬНИК 24 августа
После часа езды я наконец сообразил: мы едем в национальный парк Де-Хоге-Велюве. Погода прекрасная, температура воздуха идеальная для стариков: 23–25 градусов. И как верх блаженства – легкий освежающий ветерок. Антуан и Риа продумали все до мелочей. У входа в музей Крёллер-Мюллер стояли наготове инвалидные кресла и трое толкателей: их племянник Эдвин, сын Эверта и внук Эверта. Последнего соблазнили скромным гонораром. Процессия инвалидных кресел двигалась вдоль великолепных творений Ван Гога и других шедевров, которые госпожа Мюллер сто лет назад приобрела на деньги своего мужа Крёллера. У нее был хороший вкус и проницательный взгляд. Сам Ван Гог при жизни продал, кажется, всего одну картину. Он умер в возрасте 37 лет. С тех пор у него появились миллионы поклонников, о которых он никогда уже не узнает. Печально.
Потом мы спокойно прогулялись и покатались по роскошному саду скульптур, хотя кое-кто начал проявлять заметное нетерпение. Искусство – вещь хорошая и приятная, но, разумеется, не за счет физических возможностей экскурсанта. Потребность в еде и питье заявляла о себе все громче. Некоторое время Риа и Антуан сдерживали аппетиты, чтобы тем успешнее организовать в парке царский пикник. Складные стулья, термосы, холодильники для вина, столовые приборы, скатерть, все это было извлечено из микроавтобуса Стефа.
Белое вино повлекло за собой небольшие неприятности: Леония свалилась со складного стульчика (отделалась царапинами), я осквернил кетчупом свой белый костюм (сам виноват), а Эверт в один из многих моментов рассеянности помочился из инвалидного кресла прямо на собственные туфли. Мы торжественно похоронили его носки под высокой сосной.
По возвращении, в шесть вечера, мы с превеликим трудом сумели проглотить немного пудинга. Повар был сердит. Он все еще думает, что мы существуем для него, а не наоборот.
ВТОРНИК 25 августа
Госпожа Де Граве предпочитает штопать носки своего мужа в гостиной на первом этаже. Она не любит вступать в разговоры. Собственно говоря, она старается избегать всех остальных жильцов, за исключением господина Де Граве.
– Это что-то из области аутизма, – заметила дежурная сестра, как бы извиняясь за госпожу Де Граве.
Госпожа де Граве – одна из последних женщин в Нидерландах, которая еще штопает носки своего супруга. Она их штопает с упоением.
– За десять евро вы купите в “Блоккере” восемь пар новых носков, – презрительно бросила госпожа Слотхаувер.
– В “Блоккере” носки не продаются, – вступился за жену господин Де Граве.
Со слухом у него плоховато, но оскорбление он уловил безошибочно.
– Ну, тогда в “Земане”, какая разница? – сварливо отрезала Слотхаувер.
– Моя жена любит рукоделие. А вы любите отравлять людям удовольствие, – съязвил Де Граве.
Слотхаувер отступила, продолжая огрызаться.
– Как можно, прости господи, протереть столько дырок в носках? – громко вопрошала она. – Для этого нужны очень длинные грязные ногти.
Время от времени госпожа Де Граве штопает не носки, а нейлоновый чулок, натянув его на стакан и закрепив резинкой. Это вызывает у здешних дам теплые ностальгические чувства. Они бы тоже с удовольствием занялись этим делом, если бы не тремор. У госпожи Де Граве рука очень твердая для ее возраста.
Я хорошо помню, как когда-то моя жена в панике торопилась заклеить лаком для ногтей спущенную петлю на нейлоновом чулке. Как она потом удаляла лак с чулка, не помню.
Завтра проводим смелый эксперимент в рамках нашего ресторанного проекта: идем в “Макдоналдс”. Никто из нас никогда не бывал в “Макдоналдсе”. Наверное, восемь стариков, заказывающих все, что есть в меню, слегка шокируют клиентов и персонал. Ведь в “Макдоналдсе” предлагают меню? В сущности, я понятия не имею, что там можно съесть, кроме гамбургеров. Купил в супермаркете готовый обед на случай, если кухня “макдака” нас разочарует.
Среда 26 августа
– Я прочел в газете, что мужчины передовых и либеральных взглядов, даже если им за восемьдесят, часто практикуют секс, – сказал Эверт и обвел взглядом сидевших вокруг дам и господ, сосредоточенно макавших в чай свои пряники. – Кто-нибудь из вас все еще не прочь заняться сексом?
Госпожа Ван Димен поперхнулась выпечкой и долго не могла откашляться.
– Могу я рассматривать этот кашель как безусловное “да”? – спросил Эверт.
Ван Димен залилась краской и энергично затрясла головой в знак безусловного “нет”.
– Секс после шестидесяти все еще немного табу, не так ли? – вздохнул Эверт.
– Да, – подтвердил Антуан. – Но позволю себе сказать, что мы еще иногда практикуем.
И он взглянул на свою Рию. Она слегка покраснела, но ответила ему ласковой улыбкой.
– Ну да, что-то вроде того, – сказал Антуан. – А как насчет тебя, Эверт, разве тебе для секса так уж нужны две ноги?
Эта откровенная беседа на столь непривычную тему так испугала сотрапезников, что они не знали, куда девать глаза.
– Конечно две, и моя вторая нога расположена посредине.
