Ладони потеют от негодования. Видимо, Маша разболтала этой своей Виктории, а та общается с бывшей подружкой Кирилла. Судья Богданов свободен, печален, почему бы не утешить?
Часто хлопаю ресницами, пытаясь взять себя в руки.
— Сам удивился, — Кирилл не замечает перемен в моем настроении. — Мы поговорили. Она была проездом на юге.
Я сжимаю зубы, глаза застилает туман.
— И чем же закончился ваш ужин? — спрашиваю, глядя перед собой. Он с ней ужинал, пока я засыпала с телефоном в обнимку, скучала, ела себя поедом. Он в это время ужинал с другой женщиной. С той самой, с которой раньше спал.
— Это неважно, — отвечает.
— Это важно, Кирилл, — настаиваю.
— Со мной бывает трудно, Лада, — говорит он. — У меня отличная интуиция, но когда дело касается тебя — я никогда не угадываю. Всегда сюрпризы. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я никогда не хотел причинять тебе боль.
— Ты с ней переспал?
Глава 65
Лада
— Ты с ней переспал?
— Что? Нет, — он хмурится и качает головой. — С чего вдруг? У нас же с тобой планы на эту пятницу.
— И оставшуюся жизнь.
— Надеюсь. Не буду лгать, она предложила, да и вообще таращилась на меня пораженно. Не ожидала, что я так сильно изменюсь. Снова. Что у меня все наладится и я не загнусь от истощения.
— А ты?
— Мне хотелось посмотреть в ее глаза, — Кирилл делает небольшую паузу и продолжает: — Она… была рядом, когда я заболел. Лада, послушай, пожалуйста, не отворачивайся. Лада…
— Я слушаю, — поспешно вытираю уголки глаз. — Извини, я просто ревную.
— Мы через многое с ней прошли вместе. Из-за этого отдалились и чуть позже расстались. Опыт неприятный, но важный. Она… видела меня не в лучшее время. Я хорошо запомнил ту перемену, когда Саша начала смотреть на меня с жалостью. Жалость — одна из первых убийц любви. Она читается в глазах, сквозит в интонациях и поступках, скрывать ее бесполезно. Мне было интересно выяснить — сейчас, спустя столько лет, учитывая мое нынешнее состояние и положение, останется ли жалость в глазах моей бывшей.
— Кирилл, у нас все иначе. Другие отношения. Другого уровня. Не сравнивай меня с ней. Я — та, что перевернула твой мир четыре года назад. И буду переворачивать снова и снова, клянусь тебе. А ты… ты — перевернул мой. Мы должны быть вместе.
— Столько лет прошло, а ее жалость ко мне никуда не делась. Представляешь? Она все время повторяла, какое чудо, что я живой.
— Я докажу, что может быть иначе! — сама смотрю ему в глаза. — Ты для меня герой и навсегда им останешься. Самым лучшим. — Беру его за руку.
— Если ты на меня хоть раз так посмотришь, это будет конец всему, — он будто не слышит. — Хуже смерти.
Меня обдает холодом. Он говорит спокойно, без пафоса, слез или чего-то в этом духе. Как и всегда, он подбирает слова таким образом, что внутри меня все кровоточит.
— Кирилл… неужели ты меня бросишь из-за слабости твоей бывшей? А как же пятница?
— Я тебя не бросаю. Может, стоило бы потрахаться с Сашкой, разочаровать тебя тем самым и закрыть эту тему. Отпустить, как и обещал. Написать на тебя завещание, этим и ограничиться. Но я слишком эгоистичен, чтобы оттолкнуть тебя. Я записался в свою клинику в Москве, через неделю пройду полное обследование. Но насчет лечения мое мнение не изменилось. И если мне станет совсем плохо, я уеду. Это не прихоть, не упертость, это моя позиция. Ты ее либо принимаешь, либо нет. Меня утомляет, что мы так много говорим на тему моего здоровья. Но раз тебе нужно, давай будем разговаривать. Просто пойми уже меня и поехали домой.
— Как собака?
Он хмурится, не понимая, о чем я.
— Собаки уходят умирать далеко, — объясняю. — Я читала об этом. Ты хочешь сдохнуть один, как дворовый пес, без семьи и любимых?
— Ты борец, моя девочка. Представляю, как тебе тяжело. Вон три недели не писала и не звонила.
— Я все время собиралась, — всхлипываю.
— Я знаю.
— Ты себе даже не представляешь, как сильно мне нужен, Кирилл.
Мы смотрим друг другу в глаза. Долго смотрим. Пока нас не просят освободить столик, тысячу раз извинившись. Мы молча расходимся по компаниям.
Веселиться не хочется, в голове сумбур. Я, наконец, услышала то, что он хотел донести до меня. И даже впервые за прошедшие с нашей ссоры недели поняла, что именно его беспокоит. Но не приняла. Не получается у меня. Пытаюсь, но не выходит!
Едва притрагиваюсь к вину и еде. Стараюсь сконцентрироваться на разговорах за столом.
Знаю, что Кирилл тоже не уехал. Сижу спиной к его компании, но всем существом чувствую его присутствие. Наблюдает за мной. Так смотрит, что кожу покалывает. Хочу уйти, но пока Кирилл в ресторане — такси не вызываю. Не хватает силы воли отдалиться от него.
Еще через какое-то время захмелевший Иван Дмитриевич приглашает коллегу на танец. Здесь нет танцпола, но пьяному боссу, кажется, все равно. Живая музыка располагает к безумствам.
— Извини, Ладушка, тебя приглашать танцевать нельзя, — говорит мне Иван Дмитриевич. — Судья меня за это по голове не погладит.
— Да я и не хочу, — отмахиваюсь.
— А я не боюсь! — заявляет Владимир Игоревич, еще один мой начальник, правда, не прямой. Ему чуть за сорок, он умен, симпатичен, галантен. В разводе.
Некоторое время я отнекиваюсь, а потом все же соглашаюсь. Не знаю зачем. Возможно, мне просто адски нужны объятия, хоть чьи-нибудь.
Мы встаем из-за стола, Владимир кладет руки на мою талию, но не успевает певец начать куплет своей медленной песни, как к нам подходит Кирилл.
— Можно? — спрашивает он.
Владимир смотрит на меня, я киваю. Он пожимает плечами и возвращается за стол.
Кирилл касается моей спины, притягивает к себе, и я, наконец, обнимаю его за шею. Крепко обнимаю. Его прикосновения тоже будто чужие — жестче, нетерпеливее. Мы медленно двигаемся под музыку. Дышим друг другом.
Я думаю о его бывшей. Представляю, как она сейчас локти кусает. Он увидел в ее глазах жалость, но, скорее всего, ошибся. Зависть это была, сожаление. Потому что не забыла она его за эти годы, вот и прискакала при первой возможности.
Такого мужчину не забудешь.
Она его бросила в трудный момент, потому что была уверена, что он долго не протянет. Но он увидел меня и захотел жить.
— Кирилл? — шепчу на ухо.
— М-м-м? — спрашивает.
Песня подходит к концу. Я больше не хочу идти за столик к коллегам, надо решаться. Ехать к нему или домой?
— Если бы ты не заболел, если бы все было хорошо и ты женился на той девушке. А потом встретил меня. Вы бы с ней… как думаешь, вы бы расстались?
