— Ты изменился…
Обернулся стремительно, но Алиса всё также задумчиво смотрела в пространство перед собой и забирала в ладонь следующую прядку. Совсем не глядя на товарища.
Губы Даниила скривились:
— Ну, да. Стал таким же, как и ты.
— Нет. Не таким. — Алиса едва заметно нахмурилась, будто непокорная прядь, норовящая выпасть из пальцев, тревожила и злила её. — Ты стал сильнее.
— Я был бетом. Как и кем я стал?
Даниил закрыл глаза и опёрся затылком на прохладную стену.
— Нет, ты никогда не был бетом, — прикрыла глаза она. — Но не было рамок, в которые ты бы укладывался. Проще всего стало считать тебя бетом. И я… пошла по простому пути. Я обошла препятствия, не преодолевая их…
— Но я действительно был им, — Даниил бледно усмехнулся. — Боль, не заживающие раны, гниение заживо… Я пережил всё это. Сила появилась только теперь.
— Десятки лет… — задумчиво протянула Алиса. — Десятки лет удерживаться за старую мораль… Десятки лет без человечьей крови… Десятки лет без духовной поддержки. Истощение — вот имя твоего недуга.
Он уронил лицо в ладони. Плечи затряслись от нервного смеха, едва слышного, но пугающего своей неудержимостью.
— Йах! Господи, я просто йах! Отродье… — всхлипывал Даниил, кусая губы в попытке остановить смех и плач. — Просто йах… Грязная лунная собака…
— Не просто йах, — негромко перебила девушка. — Йах истинный. Рождённый тем, в ком вся мощь йахаса. В ком корень сил.
— Боже… Вампир…
— Не вампир. Вампир не сдерживается. Ты — выше.
Даниил отнял ладони от лица.
Теперь Алиса смотрела на него в упор. Изучающим, настороженным взглядом, словно кошка перед лохматым псом, внезапно выскочившим в подворотню. Решая — взлетать на дерево или выгибаться и шипеть перед боем.
— Аля, — в глазах бета мелькнул влажный блеск.
Даниил рывком обнял её за плечи и прижал к себе. Сопротивление альфы оказалось неловким и несмелым — его сил и желания хватило с лихвой, чтобы его сломать. Прижал, вжался губами в бледную тонкую кожу на шее и, ощущая, как замерла, закаменела в его объятии девушка, зашептал, выписывая губами вязь признания:
— Аля… Спасибо тебе, девочка… Спасибо!
Испуганным котёнком она притихла в его руках. А губы Даниила ласкали пульсирующую артерию, дразня ожиданием боли и сладости.
Шум за дверью они услышали одновременно.
Крики. Гул. Выстрелы.
Они смотрели в глаза друг друга. И в них отражалась мука обречения.
Ещё выстрелы. Одиночные сменились очередями.
Губы обоих шептали беззвучно и никто, кроме них самих, не смог бы прочесть — молитва или признание.
Короткий взрыв. Ещё один.
Даниил отпустил девушку и рывком развернулся к входу, горбатясь перед броском. Бешенство йаха просматривалось в напряжении каждой взбухшей жилы на сильном, литом теле.
Удар потряс пол. Аквариум на потолке покачнулся — огнь негасимый затрепетал, мигая.
Двое йахов застыли в ожидании.
Дверь мощно распахнулась, с гулом ударившись о стену. На пороге вырос тёмный силуэт Марка. Зрелый йах уже полностью трансформировался.
Даниил одёрнул девушку за спину и настороженно замер.
Марк стиснул ладонью горло, чтобы голос звучал яснее и просипел:
— Уходить! Инквизиторы!
За ним в дверь скользнуло трое. Крепкие молодые люди в тёмных куртках и красных шейных платках держали по короткому автомату и смотрели уверенно.
— Выведут, — сжимая горло, сказал Марк. — Мои воины. Идите за ними.
Один из юношей подступил к гостям, коротко склонился:
— Следуйте за мной, йахас…
— А ты? — дёрнулся Даниил к Марку.
По губам старого йаха полоснула кривая усмешка:
— Задержу.
Даниил нахмурился:
— Их много? Возможно мы…
Марк качнул головой:
— Инициаторы.
Алиса стиснула ставшие острыми зубы и решительно подхватила товарища за локоть. Встречаться с бывшими подругами она не хотела.
— За мной, пожалуйста, — поторопил воин. — Время дорого.
Даниил шагнул к йаху и сжал уже бугрящееся и дрожащее от напряжения трансформации плечо:
— Будь осторожен.
Марк схватил его за локоть и просипел-прошипел уже едва ясно:
— Береги её. Помни — отец! Освободить отца! Иди! — и толкнул его к выходу.
И закрыл глаза, настраиваясь на бой.
Алиса прошла следом за Даниилом мимо йаха уже не осознающего её присутствия.
На станции властвовал хаос боя. По широкой мраморной лестнице вниз шли храмовники в бронежилетах на привычных костюмах и в сферах, защищающих лица. Автоматы размеренно стучали, с опытных ладоней точно слетали гранаты.
Негасимый огнь в лампах мигал, то разгораясь до жаркого, то теряясь за вспышками взрывов. А загнанные в угол сектанты огрызались — автоматные очереди прижимали храмовников к стенам на излишне открытой части лестницы, а пулемёт с верхнего этажа постройки лупил вдоль входа на станцию, отрезая прорвавшихся от подтягивающихся.
Чёрно-белый дым висел тугой завесой над входом, а с первых этажей жилой постройки сектантов рвалось пламя. Женщины пытались тушить его — заливая вёдрами и тазами, не глядя подставляясь под пули. И падали одна за другой, с едва слышными за общей какофонией, вскриками. Огонь всё более занимался, со скоростью голодной змеи расползаясь по первому этажу постройки. Чёрный дым шлейфом поднялся вверх, ударил удушливой волной по вершине и — пулемёт затих. Ударил вновь и — вновь замолк. А полоса дыма вдавилась в мозаичный потолок и расползлась в стороны, накрывая мир станции уродливым тёмным зонтиком.
Храмовники на лестнице усилили натиск, подавляя огонь оставшихся в живых бойцов Храма йахаса.
— Уходить? — бледнея, прошептала Алиса и обречённо усмехнулась: — Куда?
— По туннелю, вероятно, — покосился на воина-проводника Даниил.
— В туннелях идут инициаторы.
Алиса побледнела, стискивая кулаки. С яростным прищуром глянула в чёрные зевы, давно забывшие гул поездов.
— Йахас! — позвал проводник: — Туда! — и махнул рукой в сторону горящей постройки.
Алиса и Даниил переглянулись.
— Быстрее! — поторопил провожатый и, спешно скинув с себя куртку, замотал её на голове, рукавами закрывая лицо. — Она скоро рухнет!
Алиса схватилась за ладонь товарища. Распахнувшиеся глаза с мучительным страхом впитывали образ горящей деревянной пирамиды, построенной из брошенных стройматериалов, чадящей горьким чёрным дымом и плюющейся усиливающимся огнём. С постройки рушились, маша руками, люди — живые факелы. От неё бежали женщины с чёрными лицами — не видя, расставляя руки и распахивая пальцы, словно обгорелые звёзды.
