– Джими Хендрикс, – говорил Робби, – просто источал музыку.
Как-то раз, после джема в нью-йоркском районе Митпэкинг Дистрикт, они оба не могли закруглиться до утра. Строитель на улице сказал им:
– Здорово у вас получается. Продолжайте играть, когда-нибудь станете знаменитыми.
Впервые встретившись с человеком, обычно не знаешь, о чем говорить. Мик Джаггер – любитель истории, всерьез изучающий различные культуры. Но когда мы познакомились, он спросил меня:
– Вы знаете что-нибудь о ландшафтном дизайне?
Он обустраивал жилище во Франции и хотел все сделать правильно.
Жан Пигоцци, итальянский бизнесмен и фотограф, пригласил меня на празднование пятидесятишестилетия Мика в его поместье на побережье во время Каннского кинофестиваля. Я принес с яхты инструменты – гитары, усилители, ударную установку – и нашел множество соучастников для джема, включая Джонни Ланга (ему тогда было восемнадцать) и Ронни Вуда, гитариста «Роллингов». В тот вечер я ощутил, что значит делать музыку с сайдменом мирового класса. Что бы я ни играл, Ронни немедленно вступал с идеальным сопровождением. Он словно знал, что я буду делать, до того как я касался струн.
Я уговаривал Мика присоединиться, но тот отнекивался. Позже я попросил помощи у Боно. А он сказал:
– Я знаю, что нужно сделать. Я встану и начну его песню медленно. И ему придется петь.
Мы встали вместе, и я нырнул в знаменитый заводной гитарный ритм, а Боно душевно затянул «Сатисфекшн» в два раза медленнее. Я увидел, как вытянулось лицо Джаггера – что за чертовщина? Но к концу первой строфы Мик все же не выдержал; схватив микрофон, он продолжил песню в том же темпе. Я, стоя за спиной Мика Джаггера, играл «Сатисфекшн» – немыслимое дело для гитариста-любителя. А Боно смотрел на меня и кивал: «Я же говорил».
Музыка всегда со мной, куда бы я ни направлялся. На моих яхтах хранятся полные наборы инструментов, и на каждой есть записывающая студия. Мои друзья-музыканты периодически используют их – часто для развлечения, иногда для работы над альбомами. В прошлом году Дэйв Стюарт привел на борт свою новую мировую супергруппу: Мик Джаггер, А. Р. Рахман, индийский композитор и музыкант, и Джосс Стоун, молодая английская соул-певица (исполнитель рэгги Дэмиан Марли остался дома, ожидая рождения первенца).
Мы с Дэйвом впервые встретились пятнадцать лет назад на ужине в Нью-Йорке, вскоре после того, как они с Энни Леннокс распустили «Юритмикс»; и нам было о чем поговорить. Дэйв полон энергии и искренне интересуется абсолютно всем, включая и последние тенденции в технологии. Вне сцены и не скажешь, что он рок-звезда.
Дэйв приехал ко мне в Сиэтл несколько лет назад; он как раз осветлил волосы. Он проводил меня в парикмахерскую на Юниверсити-авеню, где включил свою камеру – для Дэйва вся жизнь – документальное кино. Я еще оставался в кресле, когда два здоровенных байкера зашли, чтобы подровнять бороды. У обоих татуировки шли по рукам, переходя на шею, и Дэйв спросил, можно ли их снять.
«Только не это», – подумал я. Если байкеры обидятся на шумного парня с желтыми волосами и камерой, то будет беда. Но Дэйв обладает такими неотразимыми манерами, что вскоре байкеры охотно объясняли ему происхождение каждой татуировки:
– Вот эту я сделал в Ираке…
Я прозвал Дэйва «мистер Разрешение», потому что он, как крысолов с дудочкой, подстрекает следовать своей музе. Он подбил меня написать стихи для альбома «Взрослые», который я продюсировал в 2000 году. Именно об этом я грезил, как я люблю повторять, пока не свернул на дорожку технологии. Я увлекся и вложил свои глубочайшие чувства в эти стихи; результат удивил даже меня самого.
(Когда я играл песни маме, она сказала:
– Но все песни такие печальные. Я хочу, чтобы ты писал веселые.)
В другой раз Дэйв присоединился к группе «Взрослые» на благотворительном конкурсе в Лас-Вегасе. После саундчека я заметил штабеля переносных клеток для животных и скучающего человека рядом.
– А это зачем? – спросил я.
– Для гонок броненосцев сегодня вечером.
– Гонок? Во сколько?
– Начало в девять.
Наше выступление было назначено на 19.30. Дэйв все слышал и с грустью сказал мне:
– Вот, Пол, вот до чего я докатился. Я на разогреве у гонки броненосцев.
Питер Гэбриэл из тех людей, кто постоянно предлагает чашечку чая. Это настоящий энциклопедист, который с одинаковым авторитетом может говорить и о сенегальских барабанах, и о современном искусстве. Питер держит маленький отель на Сардинии; там он отдыхает душой.
В 2005 году главной новостью одновременных концертов Live 8 стало участие «Пинк Флойд», которые специально собрались через двадцать четыре года после своего последнего выступления. За обедом с Питером я разговаривал с барабанщиком группы Ником Мэйсоном и спросил его, как все прошло.
– Вы, наверное, после концерта устроили за кулисами оргию?
Ник подумал и ответил:
– Вообще-то, Пол, мы пожали друг другу руки. Для англичан это оргия.
Я познакомился с Ником, когда Питер снова женился и мы праздновали свадьбу на моей яхте, устроив джем. Мы играли что-то из «Битлз», потом из «Пинк Флойд», и всем было очень хорошо. Потом я поделился восторгом с Терри Дэвисоном, который сказал:
– Да, барабанщик здорово сыграл флойдовскую песню.
– Думаете? – спросил я.
– Ага, – кивнул Терри. – Похоже, он ее знает.
– Терри, это и есть барабанщик «Пинк Флойд».
В конце 90-х Дэйв записывал песню с Полом Маккартни и пригласил меня встретиться с ним в студии Маккартни в пригороде Лондона. Я смотрел, как они записывают, и не мог поверить: слышать бывшего битла – этот неподражаемый голос я знал с начальной школы – на студийном мониторе в нескольких футах!
Когда Дэйв объявил перерыв, Пол показал мне студию, где хватило бы экспонатов на очень приличный музей музыки. Здесь стоял меллотрон, с помощью которого «Битлз» записывали повторяющийся звук струнных в «Земляничных полянах» и «Люси в небесах». Здесь была бас-гитара Маккартни со стадиона «Ши», с одного из последних выступлений группы живьем в 1966 году. Пол перевернул гитару, и я увидел, что сзади что-то прикреплено: пожелтевший список песен.
Пол сказал:
– Я собирался выбрать фотографии для антологии «Битлз». Хотите посмотреть?
Мы прошли в гараж, увешанный фотографиями «Битлз» из разных периодов их карьеры. Пока Пол выбирал, какие ему больше нравятся, лицо его стало задумчивым. Потом он сказал:
– Все хотят говорить про Джона, Джона, Джона. Знаете, я ведь тоже написал несколько песен.
Я не ожидал такого, но нашелся:
– Вы написали несколько самых изумительных песен на все времена.
Я сказал правду, хотя было странно подбадривать битла, который все еще пытался соревноваться с покойным коллегой.
