– Извини, не следовало это скрывать.
– Хотите достать ордер? Чтобы как следует все осмотреть?
Она молчала, так долго, что он уже хотел повторить вопрос.
– Нет, – ответила она наконец. – Нет необходимости. Я уже сама полюбопытствовала. – Она рассказала, как обыскала дом Гринвуда, чувствуя себя при этом провинившимся ребенком.
Эшворт посмотрел на нее с осуждением.
– И как вы собираетесь с этим разбираться?
– Пока что это останется между нами. Незачем болтать с этими йорками. Если за этим ничего не стоит, не нужно распускать сплетни. Между ним и делом Уинтера нет связи. Но мы будем за ним приглядывать. Завтра с ним поговорю. Посмотрим, удастся ли что-то прояснить.
– А мне что делать?
– Для тебя у меня есть особое задание. Съездишь «порыбачить». Подальше отсюда. Тебе понравится.
Глава сорок первая
Эмма отвезла Мэттью в Спрингхед. Подъехав к дому, она еще какое-то время сидела в машине. Ей не хотелось нести ребенка в дом. Она уже не была так уверена, что хочет оставлять его без присмотра. Справятся ли родители?
Шторка на кухонном окне была отодвинута. Видимо, Мэри услышала машину и выглянула на улицу. Эмма увидела ее силуэт на фоне желтого света и представила себе, как та вглядывается в темноту. Она взяла Мэттью на руки и приготовилась выглядеть счастливой. Родители пили чай и делали вид, что не ждут.
– Я сцедила молоко, чтобы не торопиться к нему, – весело сказала Эмма, не узнавая собственный голос. Она вручила ребенка Роберту. Ей хотелось сказать: Я отдаю вам его на время. Он не замена Кристоферу. Вы его у себя не оставите. Но это звучало бы глупо.
Она вернулась в Дом капитана. Они с Джеймсом сидели за кухонным столом, обоим было неловко. Она подумала, что в них обоих есть какая-то странная сдержанность, застенчивость. Они были словно пара в викторианском романе, избавившаяся от дуэньи, хотя Мэттью с трудом можно было так назвать. Оставшись вдвоем, они не знали, с чего начать.
– Чем бы ты хотела заняться? – спросил Джеймс. – Могу для тебя что-нибудь приготовить. Или можем поужинать в каком-нибудь тихом месте.
– Не уверена, что мне хочется тишины, – сказала она. – В последнее время ее было слишком много. Хорошо было бы услышать шум. Музыку. Людей. Ты был бы против бокальчика в «Якоре»?
– Люди будут задавать вопросы о Кристофере, – сказал он. – Ты же их знаешь. Ничего?
– Нет. Думаю, я буду этому рада. Как-то лучше, чем притворяться, что ничего не случилось. Может, там будут люди, которые его знали. Школьные друзья.
– Что-то вроде прощания?
– Да, – сказала она с благодарностью. – Именно так.
Она поднялась наверх принять ванну. Масло для ванны пахло сандалом и пачули. Когда она впервые им воспользовалась, он ее поддразнил, назвал хиппи, но она была не из тех, кто проводит лето во всяких лагерях и на фестивалях, и не знала, что это значит, пока он не объяснил. Он пошел в спальню переодеться, но по дороге остановился и посмотрел на нее. Она оставила дверь приоткрытой, чтобы выпустить пар. Ванна была старая, из тяжелой крашеной эмали, и очень глубокая. Она зажгла свечи на подоконнике, и их аромат смешивался с запахом масла. Она уже помыла голову и завязала волосы тонким шелковым платком в пучок на макушке. Она лежала, закрыв глаза, откинувшись на спину, позволив ногам подняться на воде. И тут она открыла глаза и увидела, что он на нее смотрит.
– Заходи, – сказала она. Он, казалось, готовился что-то сказать. Повисла тишина. Ей показалось, он проговаривает про себя какие-то слова, и ей было интересно, что он скажет. Вдруг он словно стушевался.
– Оставлю тебя в покое, – сказал он. – Отдыхай.
Но момент был испорчен, и она вылезла из ванной.
Она тщательно готовилась к выходу, хотя они собирались всего лишь в паб через дорогу, и наряжаться она не планировала. Она уже выложила на стул джинсы и полосатый пуловер, который купила во время последней поездки в город.
Эмма вышла из ванной, завернутая в большое банное полотенце, и сидела перед туалетным столиком, выпрямляя волосы утюжком, не отрываясь от зеркала. Она подняла руки кверху, и полотенце соскользнуло. Ей пришлось его поправить. Затем она приступила к макияжу. Все это время Джеймс сидел на кровати и наблюдал за ней.
Она ждала, что он подойдет к ней со спины, дотронется до нее, но он сидел неподвижно и наблюдал. У нее перехватило дыхание, все поплыло. Давай останемся дома, хотелось ей сказать. Никуда не пойдем. Все эти усилия – для тебя. Но та же застенчивость не позволила ей этого сказать, да и, кроме того, она уже чувствовала, как будет предвкушать возвращение, когда они будут сидеть в одном зале, окруженные людьми, и она будет знать, что он не сводит с нее глаз и что скоро они вернутся домой.
Она встретилась с ним взглядом в зеркале и улыбнулась.
– Ну что, сойдет? – спросила она.
– Ты напрашиваешься на комплименты. – Он все-таки подошел к ней. Протянул руку и погладил ее шею. У нее перехватило дыхание, но она не подала виду.
– Нет, серьезно. Мне всегда казалось, что я делаю что-то не так, а теперь совсем разучилась.
– Ты прекрасна, – сказал он. – Правда.
– Боевой раскрас. Я волнуюсь перед встречей с людьми. Мне нужно за что-то спрятаться.
– Спрячься за меня, – ответил он. Она снова встретилась с ним взглядом, и они рассмеялись своей сентиментальности. Она почувствовала, как напряжение спало.
Когда они добрались до «Якоря», все завсегдатаи уже собрались. Джеймс открыл дверь, пропуская Эмму вперед. Она зашла и остановилась посмотреть, был ли там кто-то, кого она знала. Вокруг стола для бильярда собралась компания детей. Ей показалось, что она видела их на остановке школьного автобуса. Они явно еще не доросли до выпивки, но чем еще детям заниматься в таких городках? У нее, конечно, не было возможности ходить в паб. Она вспомнила свои долгие скучные вечера в Спрингхеде. До отъезда в колледж ее единственным развлечением был молодежный церковный клуб, за которым пристально следил ее отец.
Их заметили. Кое-кто из спасателей играл в дартс – они прервались и поприветствовали Джеймса. Вероника, стоявшая за баром, улыбнулась Эмме, стараясь скрыть свое удивление. Вероника знала их обоих. Она ходила в церковь – не регулярно, по особым случаям, на пасхальную и рождественскую службу. И всегда передавала пару бутылок для летней ярмарки. Ее сын был в одном классе с Кристофером. Эмма с трудом пыталась вспомнить, как его зовут.
– Как Рэй? – Имя вдруг само пришло в голову.
– В порядке.
– Чем он сейчас занимается? – Эмма удивлялась самой себе. Она уже отвыкла от таких разговоров.
– Стал пожарным. В Лидсе. Конечно, он никогда умом не блистал, в отличие от твоего Кристофера, но мы им очень гордимся. – Она помолчала. – Мне так жаль, дорогая. Нам всем.
