Герцог Алертон не испытывал особого недостатка в деньгах, а поместье Магнус Крофт к тому же находилось на самом краю его владений и было почти непригодным к земледелию. Но он отнюдь не был намерен отказываться от того, что ему, несомненно, принадлежало по праву.
Новый герцог Линчестер был, однако, известен своей непреклонностью.
— Я не говорил тебе об этом раньше только потому, что ты все равно никогда не слушаешь меня, — продолжал герцог, — но Линчестер заводил со мной разговор об этой земле каждый раз, когда мы встречались в различных учреждениях графства или Лондона. Он старался убедить меня, что это охотничье угодье отнюдь не является землей, из которой я могу извлечь выгоду.
— Ну конечно нет, — смиренно согласилась герцогиня.
— А сегодня, — продолжал герцог, — когда Линчестер вновь заговорил об этом после того, как мы обсудили безрассудство одного парня, натаскивающего новую свору охотничьих псов, у меня родилась идея.
— Что за идея, Артур? — спросила герцогиня, воспользовавшись паузой, чтобы перевести дыхание.
Во время этого разговора она смотрела на закат и надеялась, что скоро сможет вернуться в свой любимый сад.
Это был идеальный день для высадки цветов, с которой она и так уже опаздывала, потому что в теплице ростки уже достаточно подросли и окрепли и их надо было высаживать в грунт на открытом воздухе.
— Я ответил Линчестеру, — сказал герцог, — что наш спор на эту тему и так уже слишком затянулся, и предложил ему разделить эту землю совершенно иным способом.
— Что ты подразумеваешь под этим? — вежливо, но равнодушно поинтересовалась Элизабет Норталертон.
— Если вы женитесь на моей дочери, — сказал я, — она может принести вам Магнус Крофт в качестве приданого.
Герцогиня вздохнула.
— Ты предложил Сильваниусу Линчестеру, чтобы он женился на Каролине? Артур, как ты мог?
— Я считаю, что это было весьма ловко с моей стороны, — гордо ответил герцог. — Все говорят, что в тридцать четыре года герцогу уже пора жениться и обзавестись наследником, а что может быть более логичным для Каролины, чем стать его женой?
— Но Артур, она любит Эдварда Далкирка, как ты прекрасно знаешь, — укоризненно покачала головой герцогиня.
— У парня есть только имя, но ни гроша за душой! — резко возразил герцог, — а Линчестер, несомненно, самый выгодный жених во всем графстве.
— Но Артур, ты обещал Каролине, что, если Эдвард добьется успеха со своими лошадьми, ты позволишь им пожениться.
— Я не обещал, — высокомерно возразил герцог. — Я лишь сказал, что подумаю над этим, и теперь мой ответ будет: «Нет!» Каролина выйдет замуж за Сильваниуса Линчестера, и эта земля станет одним из пунктов брачного договора. Из Каролины выйдет прекрасная маленькая герцогиня, и фамильные бриллианты Линчестеров будут ей весьма к лицу.
Голос герцога потерял былую уверенность, когда он произносил эту фразу. , никогда не скрывал, что их старшая дочь Каролина — его любимица.
Хотя он и гордился двумя сыновьями, которые учились в Итоне , именно Карелина заполняла все его сердце, если оно у него было, и ей легко удалось лаской добиться от него согласия на брак с любимым человеком.
— Но Артур! — запротестовала герцогиня. — Каролина влюблена!
— Любовь! Любовь! — презрительно бросил ее супруг. — Что это такое? Любовь приходит после свадьбы, Элизабет, тебе ли не знать этого? К тому же Линчестер не собирается проводить слишком много времени со своей женой. Всем известен его неукротимый темперамент.
— Но Артур, я не понимаю, как ты можешь говорить такое… — вспыхнула герцогиня.
— Элизабет, не строй из себя скромницу! — перебил ее герцог. — Линчестер, с тех пор как закончил учебу, не пропустил ни одной смазливенькой женщины от нашего графства до Северного полюса, о чем ты прекрасно знаешь, а все они, хорошенькие, умные и образованные, замужем, и ему отнюдь не нужен скандал.
— Но подумай о Каролине, — грустно вздохнула герцогиня.
— Мне что, надо объяснять азбучные истины? — раздраженно спросил герцог. — Линчестер хочет получить назад Магнус Крофт. Рано или поздно ему надо будет жениться, а что при этом может быть более подходящим, чем взять в жены ту, которая принесет ему в приданое действительно ценную для неге вещь — десять тысяч акров хорошей земли, которую его отец потерял, потому что был слишком пьян, чтобы твердо держать карты, и которую он всеми силами желает заполучить назад.
— Я надеюсь, ты понимаешь, что разобьешь этим Каролине сердце? — осуждающе покачала головой герцогиня.
Герцог издал какой-то звук, похожий на фырканье.
— Она быстро оправится, — бросил он резко. — Девушки часто влюбляются в кого-нибудь совсем неподходящего, каковым, по моему мнению, является Эдвард Далкирк.
— Ты раньше так не думал, — возразила Элизабет.
— Что я раньше думал или не думал, не имеет существенного значения, — сказал герцог зло. — Каролина выйдет замуж за Сильваниуса Линчестера, и ты убедишь ее не делать глупостей, а подчиниться моей воле. Я не собираюсь менять своего решения.
— Но Артур!.. — начала герцогиня.
— Это мое окончательное решение! — перебил ее супруг, до того как она успела что-нибудь сказать. — И прежде, чем Линчестер приедет к нам завтра после полудня, тебе лучше предупредить Каролину сегодня, что ее ждет.
— Но Артур!.. — опять начала герцогиня.
Ответом ей был звук хлопнувшей двери библиотеки.
Эльфа не шевелилась. Она, замерев, сидела на балконе с самого начала разговора родителей.
Ей казалось, что она затаила дыхание с первых слов, и, только когда услышала, что ее мать тоже вышла из комнаты, сделала первый вдох.
Возможно ли, чтобы ее отец придумал такую жестокую вещь? Неужели он способен так поступить со своей дочерью?
Она подумала, что, если бы не слышала все это своими собственными ушами, никогда бы не поверила.
В полной растерянности Эльфа вскочила на ноги, поставила книгу на полку и, стуча каблучками по ступенькам, бегом спустилась вниз и бросилась из библиотеки. Миновав великолепный холл с мраморным полом и статуями, она по широкой лестнице взбежала на второй этаж, где были спальни девочек и их классная комната, которая после отъезда гувернантки Эльфы превратилась в их собственную гостиную.
Эльфа задыхалась, когда подбежала к двери этой гостиной, и остановилась на какое-то мгновение, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями.
Как сказать об этом Каролине? Что она может сказать?
Она понимала, что, как только откроет дверь, станет посланцем Рока из древнегреческих трагедий.
— Я… не могу! Я не могу… потерять… Эдварда! — повторяла Каролина в сотый раз.
Даже сейчас, когда ее лицо было залито слезами, Каролина оставалась красавицей, которой ни один мужчина, включая герцога Линчестера со всем его обаянием и высокими требованиями к внешности женщин, не смог бы отказать в привлекательности.
