— Не хочу я славы. Ничего не хочу.
— Я уже читаю твою энергетику. Ты устал. Отдохни. Сон отрезвит твою голову, внесет ясность в мысли. Твой разум затуманился.
— Хватит говорить мантрами! Я говорю о серьезных вещах. Я могу умереть.
— А чего ты ожидал? Высшая ступень напрямую граничит со смертью. Только избранные могут пройти по грани и не упасть. Когда-то это удалось мне. Вспомни, это ты пришел ко мне, а не я к тебе. Я подготовил тебя, вложил все свои знания и опыт, накопленный поколениями моих учителей. Разве я когда-нибудь ошибался?
Артём нервно рассмеялся.
— Вам плевать, останусь я калекой или сдохну.
— Запомни. Все, чего ты добился, — это благодаря мне.
— Нет! Я, дурак, сам все сделал. А вы наживались на мне все это время. И сейчас хотите выжать меня до конца, а потом забрать все лавры и деньги себе.
— На тебя оказали пагубное влияние. Тебе нужно успокоиться и послушать, что я скажу. Ты слушаешь мой голос. Я говорю истину. Повтори.
— Я достаточно слушал, — отрезал Артём. — Все эти годы. Хватит. Вы внушали мне, что я могу все, что я сверхчеловек. А только что я позвонил Лере и не смог вымолвить и слова. Знаете, почему? Испугался! Вот такая суперхреновая личность. Меня колотит от ужаса при мысли, что она не захочет разговаривать со мной.
— Что я говорил про старые якоря! Нельзя к ним возвращаться. Они потянут тебя назад — в пучину никчемности. Ты снова станешь неудачником, никому не нужным слюнтяем. Помнишь, как пришел ко мне и на коленях умолял помочь? Ты снова хочешь быть таким?
— Осаму, вы уволены.
* * *
Дениска, сидя на берегу, отламывал льдинки и швырял в воду.
— Тебя кто-то расстроил? — спросил он Артёма.
— Нет, я в полном порядке. Собирайся. Мы уходим.
Артём вдохнул полной грудью — почувствовал невероятную легкость и свободу.
— Хочу тебе кое-что показать, — произнес Дениска.
— Потом. Всё потом.
— Нет, сейчас. Потом будет поздно.
Хрустнули ветки вблизи. Послышались быстрые шаги по снегу. Из темноты появилась фигура в очках ночного видения.
— Пап…
— Вы что тут делаете? Ты почему рацию опять отключил?
Дениска оторопел от ужаса.
— Мы услышали шум, думали, военные пришли, — оправдался Артём. — Вот и решили подождать и проверить.
Комаров осмотрел окрестности. Никого не увидел.
— Зверь, наверное, какой-нибудь, — сказал Артём.
Он заметил, что одной рукой Комаров сжимает ремень ружья. Ему потребуются считанные секунды, чтобы использовать оружие по назначению.
Может, схватить камень и попробовать оглушить уфолога? Дениска не одобрит, более того, встанет на сторону отца, а двоих одолеть одной рукой — точно без шансов.
Неужели он ничего не предпримет?
— Пошли, — скомандовал Комаров.
— Что-то случилось? — спросил Дениска.
— Пришельцы что-то задумали. Надо предупредить военных.
* * *
Утром небо над метеостанцией затянуло черными тучами, повалил снег. Шквалистый ветер, подобно взбесившемуся художнику, разрисовывал окна ледяными узорами.
Подъем на склон отложили до завтра.
Брадинкин осмотрел Дау и не нашел у него переломов. Только ушибы и ссадины.
— Я, конечно, не ветеринар, но любой организм — это как велосипед. Может отличаться по цвету или количеством колес, но принцип у всех одинаковый.
Дау всю прошедшую ночь неустанно дрожал, отказывался от еды и не отходил от Макса ни на шаг.
— У него стресс, — предположил Брадинкин. — Я такое часто видел. Бывает, и генерал после боя слова не молвит. Что уж говорить о бедном животном.
Около полудня Макс заглянул в спальню. Паша, который все утро не вылезал из постели, сразу отвернулся к стене. Макс уселся на кровать напротив него.
— Ночью кое-что случилось.
От каморки Погребного, где капитан проводил большую часть времени, сидя за ноутбуком рядом с тарелкой спецсвязи, их отделяло две глухих стены, и все же Макс опасался говорить громко.
— Слышал уже, — ответил Паша не оборачиваясь. — И как она стонала, слышал, и как ты пыхтел над ней. И как кровать билась о стену. Как шлепал ее, говорил какая она страстная, красивая, нежная. Не думал, что ты можешь говорить такое.
У Макса в горле пересохло. Неужто он такое говорил?
— Я о другом хотел. Ночью Мотор погиб. Капитан…
— Она сама предложила или ты взял силой? — перебил Паша.
— Сейчас это не важно. Послушай меня, капитан сошел с ума…
Паша обернулся. Макс отстранился от его бешенного взгляда.
— И что ты будешь делать теперь, а? Женишься на ней? Что молчишь? Смотри мне в глаза! Бросишь ее теперь, да? Как ты мог. Ты же знал, как я отношусь к ней…
— Ты хочешь извинения от меня услышать? Мы были пьяны. Так случается.
— Как это удобно для тебя.
— Хорошо. Прости. Я поступил как обычный человек. Поддался природной слабости. За что мне себя винить? Я так устроен и она так устроена. Все так устроены. Мы не выбирали, с какими пороками родиться. Только я не гашу их в себе, иначе вот тут, в башке, случится взрыв, и все, не остановить себя будет. Ты молод еще, потом поймешь.
— По крайней мере я не оправдываю свою безответственность и слабость природой.
Паша положил голову на подушку, упер взгляд в потолок.
— Ты столько дал мне. Надежду, опору, цель в жизни. И теперь забрал всё. Больше нет ничего.
Они помолчали.
— Я не сказал капитану про аномалию.
— Знаю.
— Уходи.
— Сегодня мы с Таней уедем в главный лагерь. Там свяжемся с полковником и расскажем о том, что тут творит капитан. Поехали с нами.
— Я никуда не поеду с тобой. Даже не проси.
— Это не я прошу.
Паша обернулся и посмотрел Максу в глаза.
— Ты не сможешь защитить ее. Только не ты.
Укутавшись в пуховик, Макс вышел на улицу. В лицо ударил поток обжигающего снега. Ничего не рассмотреть — как помехи в старом телевизоре.
Снегоходы стояли между главным домом и сараем, под навесом для хранения дров. Макс оглядел их. У всех отсутствовали ключи в замке зажигания.
— Собрался куда? — сзади послышался приглушенный голос Артиста.
Высокий воротник военного и обмотанный вокруг шарф оставляли лишь маленькую щель для глаз.
— Показалось, услышал звук мотора.
