– Мицар еще не означает конец мира, – пожал плечами Ллер. – Значит, Хранитель не против его существования. Но я знаю, что мир идет к своей гибели, и этот день все ближе. Откуда придет беда – неизвестно, у меня просто предчувствие…
– Цваковский маг прав, – пробубнила старуха, вперевалочку приближаясь к нам. – Конец близко, девочка. Мои дзеты твердят об этом со дня, когда ты исчезла. И выход показывали только в твоем возвращении…
Ну вот, я немного огорчилась, поскольку образ подруги, ожидающей тысячу сот моего возвращения, разрушился карточным домиком. Хотя, беспокоясь о существовании мира, Марвия не перестала быть моей подругой.
– Любопытно, – мрачно подытожила я. – Значит, мир все-таки в опасности. Но Хранитель почему-то бездействует…
– Понятно, почему, – ухмыльнулась ведьма, усаживаясь прямо на землю и метая свои разноцветные дзеты. Она потянула меня вниз и почти потыкала носом в выпавшую фигуру, словно я понимала что-то в этом. – Любовь! – авторитетно заявила она. – Хранитель на седьмом небе от счастья и совсем думать забыла о своих обязанностях.
– А другие Хранители? – уточнила я, с интересом следя за ловкими руками ведьмы: та снова раскинула дзеты.
– Других нет, – отрицательно качнула головой Марвия.
– Не может быть! – воскликнула я, – попытайся еще раз.
– Мои дзеты меня еще никогда не подводили, – ворчливо пробормотала ведьма, но камешки раскинула: я пораженно уставилась на землю.
И хотя я ничего не понимала в подобном гадании, все равно заметила, что они легли на землю точно также.
– Других нет, – спокойно повторила Марвия.
– И тут обманула, – я с осуждением покачала головой. – Больная стерва! И весь сыр-бор из-за парня, который мне на фиг не был нужен! Марвия, а задай вопрос, что я должна делать, чтобы все исправить, – попросила я.
Ведьма усмехнулась и кивнула. Она долго трясла камешки в мешочке: видимо, чтобы я не просила больше повторить гадание, потом вытряхнула дзеты на землю. Я вытаращила глаза, затаив дыхание.
– Не может быть, – прошептал цвак.
Камешки, упав на землю, отскочили, чтобы соединиться в воздухе в один, переливающийся всеми цветами радуги. Глаза ведьмы стали стеклянными, она нараспев произнесла высоким чужим голосом:
– Ответ на твой вопрос – начало начал. Стихии отдают в твои руки священную тайну сотворения жизни. Вернись в колыбель мира и познай счастье второго рождения.
Потом камень распался на дзеты, рассыпанные в беспорядке на сырой земле. Марвия растерянно моргнула, глаза ее приняли осмысленное выражение: она потрясенно посмотрела на меня.
– А вот такое со мной впервые, – голос ведьмы звучал почти испуганно. – Что произошло? Я так полагаю, тебе ответили стихии?
– Ответили, – мрачно изрекла я, – теперь дело за малым – понять, что именно они мне тут насоветовали…
Махнув рукой на все тайны мира, я отправилась назад; ошарашенный событиями цвак остался на берегу. Видимо, переваривать дальше. Ведьма расстроенно плелась за мной следом.
– Марвия, – позвала я женщину, она подняла на меня выцветшие глаза. – А почему ты не завела семью, детей?
– Я же полукровка, – печально ухмыльнулась ведьма.
– Ну и что? – недоумевала я. – На всякую хитрую гайку найдется свой винт с резьбой…
– Дело принципа, – пожала плечами Марвия. – Выходить за кама – ниже моего достоинства, а брать в мужья анаха – ниже его достоинства…
– Да уж, – буркнула я, – достоинство у них будь здоров, высокое! Нечего и пытаться дотянуться.
Молча, размышляя каждая о своем, мы вошли во двор, полный щебечущих девчушек. Они все еще пытались стирать. Но это действие грозило затянуться на соту: полуголые девушки, восторженно визжа и смеясь, со всей дури лупили друг друга мокрыми тряпками. Вся стирка пошла насмарку, поскольку тряпье уже успело несколько раз поваляться в пыли двора. Все вокруг, включая безалаберных девиц, было мокрым и равномерно серым.
– Ну ни на уну нельзя оставить! – всплеснула руками старая ведьма. – Эй вы, ванаги, прекращайте балаган! Все белье перепортили…
– А зачем ты их заставила стирать? – недоумевала я. – Наши этого вообще не умеют, в моем мире стирают машины.
– Да и я бы справилась сама, – пробубнила ведьма, отбирая грязные мокрые тряпки из рук смущенно хихикающих девиц. – О них заботилась, от безделья уже с ума сходят. Чем их еще занять, чтобы морнеев на островки не заманивали?
– Это как? – хохотнула я.
– Да вот, взяли манеру, – недовольно ворчала старуха, – в чем мать родила по берегу ходить. Говорят, загорать так лучше, следов не остается. А несчастные морнеи вокруг так и юлят на своих лодчонках, все глаза уж просмотрели. Ну, думаю, ладно, пусть полюбуются на красоту. Так они по ночам на остров лазить стали, к девчонкам пробираться. Визгу-то было, страшно вспомнить. Прогнала наглецов: парни добрые, хорошие, только ума недалекого. Думала, прекратят девки это безобразие. А эти ванаги специально стали по берегам шнырять, морнеев дразнить. Те и меня боятся, но девки красивые, стайками рыбаков соблазняют, даже плавают к лодкам, бесстыжие. Ну, думаю, до добра это не доведет, но как же занять-то их?
– Обеспечить, значит, досуг, – задумчиво проговорила я и усмехнулась: – Ну это я на себя возьму. Все равно надо дожидаться, когда же стихия огня снизойдет до повиновения Мастеру. И уж поверь, девчатам будет не до мужиков!
С этого дня я начала тренировать бедных девушек. В этой стихии я чувствовала себя, как в воде. С восходом солнышек выгоняла разнеженных подруг на пробежку, потом легкий завтрак и утренняя тренировка на сотню унов, обед, небольшой отдых, снова тренировка, ужин и отбой.
В первое время девочки обильно обливались потом и топали по каменному двору Марвии, как слонихи, но жесткая дисциплина делает свое дело, и вскоре стали получаться первые па. Конечно, сразу научить танцам людей, далеких от этого, невозможно. Но постепенно можно объяснить каждое движение, разложить на составляющие каждую связку, вложить в прекрасные головки чувство ритма.
Начала я с востока, так как танец живота – это первое, чем хотят заниматься новички. Конечно, есть еще стрип, гоу-гоу, но клубные танцы преподавать в Кеприи трудновато: невозможно добиться нужного ритма от кафий. Марвия, идея которой безусловно понравилась, раздобыла где-то парочку с необъятными инструментами еще замысловатей, чем даже те, которые я видела на рынке рабов. Кафии быстро схватили ритмы востока, но другому их обучить не удалось. И скорее всего дело тут не в них, просто я сама не музыкант. Да, я изучала игру на табле, поэтому могу на пальцах объяснить, как это делается, а вот что-то иное передать не смогла.
Но для начала вполне достаточно и этого, тем более, что кафии освоили и саиди, и беледи, и максум, и множество других ритмов востока, и даже могли сбацать неплохую импровизацию со сменой ритмов. Так что музыкальным сопровождением я была вполне довольна. Девочки просто расцвели, когда у них стали получаться движения, поначалу глядя на которые они лишь таращили глаза от ужаса. Все правильно: терпение и труд… а особенно тоска от безделья в чужом мире, где нельзя, да и невозможно делать практически ничего из того, что делал всю жизнь.
