– Страсти-то какие… Может, не стоит так торопиться?
– Думаю, стоит. Пока ты можешь переместиться в другой мир по собственному желанию – инициатива у тебя в руках. Надо распорядиться ею с толком. Потом может быть уже поздно. Тебя ведь уже предупредили, чем может все закончиться. Так что выбора у тебя особо нет. Как говорили древние греки: «Или на коне, или под конем».
– Или – вместо коня, – невесело пошутил я. – Ладно, назначим очередной десант на Мирабеллу на следующую пятницу. А по ходу дела посчитаем, сколько тамошний день длится здесь. Субъективное восприятие подсказывает мне, что сутки там сильно длиннее, чем на Земле…
Но до пятницы было еще далеко. Незаметно промелькнуло воскресенье. В понедельник мне нужно было идти на осмотр к врачу – сделать свежий снимок зарастающего черепа и заодно проконсультироваться на предмет изредка возникающих головных болей. Не то чтобы они меня сильно беспокоили, но это было неприятно.
Боль проявлялась неожиданно, резко сдавливая череп до темноты в глазах, и потом очень быстро сходила на нет. Если бы это, скажем, был не мой мозг, а компьютер, то возникало устойчивое ощущение, что его, загрузив архивными файлами, отправляют на перезагрузку – чтобы программы правильно распаковались и встали на нужные места.
– Нуте-с-с, голубчик, да у вас там все просто-таки замечательно, – осмотрев меня, произнес Яков Моисеевич. – Кости срослись удивительно быстро. Если бы вот эти глаза воочию не видели, как вот эти самые руки собирали ваш котелок, – я бы теперь сказал, что ваша голова таки не подвергалась никаким операциям.
– Операциям? – переспросил я, и в моей памяти тотчас всплыл заброшенный домик в частном секторе, испятнанные кровью марлевые тампоны, пустая четвертушка из-под водки и скальпель в урне. – Меня, кроме вас, кто-то еще оперировал?
– Странно, что вы меня про это спрашиваете, – прищурив глаз, ответил доктор. – Потому что это я давно уже собирался задать вам такой вопрос. Вы когда-нибудь слышали про брейн-пирсинг?
– Нет. А что это?
– Современное модное поветрие. Молодые оболтусы от нечего делать просверливают себе две дырки в затылке, вставляют туда металлическое кольцо и, предположительно, получают от прямого контакта металла с мозгом эйфорические ощущения. На мой взгляд, это полное извращение – но ведь люди же за это платят! И платят хорошие деньги! Так что спрос рождает соответствующее предложение и в нашей, медицинской среде. За рубежом есть специалисты, которые делают такие операции очень быстро и умело.
– То есть вы хотите сказать?..
– Я ничего не хочу сказать. Я просто вам покажу.
Доктор показал мне снимок затылочной части моего черепа, и я, всмотревшись в снимок, ощутил комок в желудке: в кости затылка действительно имелись два кружка, похожие на отверстия в электрической розетке!
– Они уже давно заросли, – успокоил меня Яков Моисеевич, увидев мое вытянувшееся лицо. – Я бы даже сказал – они заросли уже к тому времени, когда вас привезли ко мне на операционный стол. Признаюсь, сразу я это дело не разглядел – с вами тогда и без того работы было прилично. Тут же, скорее всего, использовался костный клей – сейчас его успешно используют при лечении переломов. А разрез на затылке, возможно, склеили биогелем. Он дорогой, зараза, но засыхает за пять минут и держит кожу не хуже медицинских швов. Да и вообще, на мой взгляд, с вашей головой поработал настоящий профи. Если бы не ваша черепная травма – вы бы, возможно, и не узнали никогда, что в вашей голове кто-то покопался. И… вы мне точно ничего не хотите сказать?
– Я к породе извращенцев не отношусь! И никакого кольца у меня там никогда не было – если вы это хотели узнать, – раздраженно произнес я, осторожно ощупывая затылок, где не имелось никаких следов таинственной операции. – А больше мне пока что и нечего сказать – это надо спрашивать с тех мерзавцев, кто меня оперировал. Но поди найди их теперь…
– Ладно, как скажете. Но вы заходите, если вдруг что-то вспомните, – загадочно улыбнулся Яков Моисеевич, блеснув очками. – Или если вдруг голова начнет сильнее болеть. Но я пока что не вижу никаких причин для беспокойства. Внутричерепное давление у вас в норме, тромбов и затемнений не имеется. А что до спорадических болей – на мой взгляд, они имеют фантомный характер. Видите ли, у человеческого мозга тоже есть собственная память. Когда мозг вспоминает тот момент, когда ему было больно, – он сжимается, словно… Допустим, как напуганная белка в дупле. Уместная аналогия, не правда ли?
– Более чем… – не нашелся я со словами. Потому что явственно вспомнил, как лезу в дупло Ореходуба за шкатулкой и как стенки дупла внезапно смыкаются вокруг моей руки. Вот тогда у меня было точно такое же ощущение, один в один. – Не завидую я той белке.
– Ну, вы же не белка, – произнес старый доктор, ободряюще похлопав меня по плечу. – Вам просто нужен релакс. Исключите алкоголь из рациона, чаще гуляйте на природе, умеренно занимайтесь спортом. И со временем ваша голова придет в норму.
– Доктор, а экскурсии в другие миры мне не противопоказаны? – само собой сорвалось у меня с языка. – А то вот как-то приходится в последнее время…
– Экскурсии – хорошая тема, – уважительно поцокав языком, произнес Яков Моисеевич. – Разнообразие – это именно то, что нужно выздоравливающему мозгу. Главное – знать меру. И вообще, мой дорогой, во всем нужно знать меру.
– Золотые слова, – вздохнул я, и на этом мы расстались.
После обеда я появился в «Интеркоме». Пришел очень даже вовремя – все планерки и совещания к этому времени уже закончились. Начальство уже куда-то укатило, в офисе царила анархия, а Ерохин, который все-таки стал «последним героем» и в этот раз, раздавал планшеты остальным участникам игры.
– Между прочим, Игорек, твой заказ уже выполнен, – заговорщицки подмигнул Санек, вручая мне покрытую пылью коробку с планшетом. – Мой контакт пробил «ай-пи» твоего трофейного ноута. Оказалось, что зарегистрирован он в Лондоне, а владельцем является некто Мануэль Хименес. Я немного покопался насчет него в мировой паутине. Этот чел – венесуэлец, профессиональный хирург. Несколько лет назад он попалился на пересадке органов, доноры которых были, скажем так, не совсем добровольцами. Скандал был еще тот – пресса мордовала черного трансплантолога по полной. Так что господину Хименесу пришлось спешно бежать с родины, где на него постфактум было заведено уголовное дело. Правда, потом его закрыли за недостатком улик. Осел Мануэль в Лондоне, где и продолжил свое дело в корпорации «Годсхенд», что в переводе на русский означает «Рука Бога».
– «Годсхенд»? Что-то знакомое – в Интернете я видел чипы и процессоры их производства. Они занимаются разработками в области микроэлектроники?
– Не совсем так. Они производят современное медицинское оборудование, в котором без «умного железа» не обойтись. Основной же профиль «Годсхенд» – пластическая медицина. Корпорация имеет собственную исследовательскую лабораторию и сеть частных клиник по всей Европе, которые в основном специализируются на операциях интимного характера: пластика лица, увеличение груди и половых органов. А еще они делают эксклюзивные полноцветные татуировки и пирсинг.
