— Магда? — напряженно спросил Эрриан.
Я прикрыла глаза, глубоко вздохнула и задала вопрос, который лунный от меня вряд ли ожидал услышать:
— Почему ты оказался именно здесь?
Я говорила спокойно, так, чтобы не потревожить чуткое дыхание ночи, ее очарование. И кончики пальцев уже были ледяные, и холод забрался под плащ, но мне хотелось вот так стоять. Просто стоять в безвременье. Наслаждаться этим мигом и тем, с кем я этот миг делила.
Он не ответил. Просто осторожно взял меня за плечи. А когда я опустила запрокинутую голову, то увидела перед собой лицо лунного. Внимательный взгляд, в котором отражались звезды. А еще — тревога. За одну сумасшедшую ведьму.
— Итак. Почему?
— Это был подарок императора, — не понимая, к чему я клоню, ответил Эрриан. — И приказ. Я не мог не принять. И ослушаться тоже не мог. К тому же это тихое место. И если я сорвусь, если браслеты не выдержат, а Джером не успеет меня убить, в чем я сильно сомневаюсь, то разрушения будут не столь велики.
— А зачем именно сюда? Неужели во всей Темной империи только Шумерлинская топь столь малолюдна, что если бы ты сошел с ума, то убил бы лишь тех, кого не сильно жалко?
— Есть другие места, — нахмурился лунный. — Кровавый остров, например. Рядом с уделом Найрисов — Пижанские леса. Там тоже дикий край, где водятся вурдалаки. Да, ты права. Хоть в Темных землях после великого прорыва народу и стало больше, но мест, чтобы издохнуть в одиночестве сумасшедшему магу, предостаточно.
Он чуть склонил голову и задумчиво добавил:
— Считаешь, что я тут оказался не просто так?
— Считаю, что твой бывший работодатель тот еще прохвост, который даже из твоей смерти решил извлечь выгоду. Если ты присоединишь топи и Хеллвиль к Темным землям не только номинально, как было до этого, но и реально, — твой император в плюсе. Твоя магия рванет — опять же не разнесешь все вокруг. В общем, как ни поверни, твое начальство далеко не в минусе. Так что требуй с него компенсацию за моральный ущерб!
— Магда, темные имеют весьма смутные представления о морали в принципе… — усмехнулся Эрриан.
— То есть то, что тебя используют как стража, который удержит власть в приграничных землях, а если и умрет, то не жалко, — тебя не смущает?
— Нет. Это меня бесит, — сказал Эрриан тоном человека, высчитывающего, сколько же в золоте весит его раздражение. — Кстати, а почему я не разнесу ничего, если браслеты не выдержат?
— Потому что у меня есть подозрение, что местные болота таят в себе не только неисчислимые запасы нежити, но и руду гарлия. — И пока Эрриан не успел возразить, я запальчиво затараторила: — Сам посуди: тут магия не накапливается. Во всяком случае, в больших количествах. Это у меня резерв почти нулевой. С ним не поработаешь, но зато ему достаточно крох, чтобы наполниться. Гарлий же поглощает магию. Именно по этой причине его залежи не обнаружить никакими амулетами. А пласт руды под Шумерлинской топью — это огромная такая пористая губка, что впитывает разлитый в воздухе естественный магический фон, который тут понижен. И это уже — причина обилия нежити. Именно по этой причине отряд боевых магов, проходя здесь, не смог восстановить резерв и сгинул в топи. И как следствие — появился кто-то из теней.
— Тот самый маг, что возжелал слез болотницы… — скорее утверждая, чем спрашивая, произнес Эрриан.
— Вот только я хотела уточнить в записях, встречается ли гарлий в болотистой местности. А то все известные его месторождения рядом с пиками Трезубца Смерти.
— Ты точно целитель? — нахмурился Эрриан, словно заподозрил во мне некроманта.
Нет, конечно, и тот и другой имеют общие черты. Например, возвращают с того света, и нас даже можно перепутать.
— Почему спрашиваешь? — удивилась я.
— Конспект, в котором есть упоминание о гарлии…
— В академии не было преподавателя по магическому праву. А финансирование было. Ну, ректор не растерялся и пустил целевые деньги из имперской казны по назначению: на зарплату преподавателя. А то, что тот читал слегка не ту дисциплину… Подумаешь. Хотя магистр Мрот — маг земли, душой и телом преданный геологии, честно старался читать право. Но талант не только не пропьешь, но и не закопаешь, прикрыв сверху тоненькой брошюркой по праву, которую магистр и штудировал. В общем, каждую лекцию он честно начинал цитатой из оной и неизменно скатывался к горным породам, тектоническим сдвигам.
— Интересная у вас академия, — хмыкнул Эрриан.
— И это говорит темный, поселившийся в Хеллвиле.
— И правда, о чем это я… — Улыбка коснулась губ лунного.
Она была теплой, она согревала, она… и тут я поняла, как тяжело подбирать солнечные эпитеты, когда на дворе ночь, а зуб на зуб не попадает от холода.
Сейчас дубак стоял почище, чем в покойницкой, где проходили не только чревосечения трупов, но и практикумы у адептов-целителей. А еще вокруг была тишина. Такая глубокая, ночная. В подобной хорошо не только проводить вскрытие, но и скрывать тайны. Увы, не все. Например, того, что я замерзла ужасно, не удалось бы скрыть ничем. Ну, кроме плаща, подбитого мехом.
Видя, как магесса обыкновенная превращается в магессу, трясущуюся от холода, Эрриан снял с себя куртку и накинул на меня.
— Ты замерзнешь, — попыталась я возразить.
— Знаешь, не только у вас в академии были свои особенности, — вздохнул Эрриан. — Все четырнадцать лет, что из меня готовили телохранителя, каждое утро в северной крепости начиналось с того, что нас будили, и мы босиком, в исподнем выбегали на снег. А затем ныряли в прорубь, выскакивали и бежали до тех пор, пока рубашка на теле не высохнет. — Он повел плечами, разминая их.
— Ты не бежишь, — заметила я.
— Ну так я и не нырял сегодня в ледяную воду. — Он жестом показал на сухую рубашку. — Но я буду очень признателен, если ты перестанешь любоваться на звезды.
Надо ли говорить, что до моего дома мы добрались в рекордные сроки? Меня подгоняла… нет, не совесть, ее у целителей не больше, чем у темных, а практичность: если Эрриан все же сляжет с горловой жабой, то лечить-то его мне.
Переступив порог и затворив дверь, я поняла, что, несмотря на теплую куртку темного, холод не отпускает. Особенно досталось пальцам, которые не желали слушаться до конца. Красные, холодные, негнущиеся. Они стали такими после того, как дар угас. Не знаю почему, но… вот так реагировали на холод. Надо было рукавицы брать! Руки целителя — его главный инструмент. Не заклинание и скальпель, а именно руки.
Я растирала их друг о друга. Нещадно, но они лишь побелели.
— Дай согрею, — видя мои попытки, произнес Эрриан.
Не дожидаясь ответа, шагнул и взял мои ладони в свои. Простое прикосновение. Почти целомудренное. Сначала. Но едва кожа коснулась кожи, как меня словно током ударило. На задворках сознания забилась пойманной в силки птицей мысль, что, если я прямо сейчас, сей же миг выдерну руку, развернусь, убегу, возможно, у меня еще будет шанс. Но я не выдернула. И не убежала. Мы так и продолжали стоять, глядя глаза в глаза.
