А если кто-то и грабил супермаркеты и лавки, то это были в основном жители ближайших улиц (и первыми из них – наверняка сами работники этих магазинов). Кто может их в этом обвинять? В стране… да и во всем секторе целый месяц творится один дьявол знает что. Цены росли как на брошенных в выгребную яму дрожжах, электричество включали на четыре часа в день. Водопровод с канализацией то и дело переставали работать – даже в дни тридцатиградусной жары, отключаясь вслед за зависимыми от электричества кондиционерами.
Хуже всего было тем, у кого не было автономных генераторов.
Сеть тоже пропала. Сеть, с которой рождались и умирали уже два или даже три десятилетия. Конечно, когда надвигается голод и дизентерия – людям не до вирок и не до порно, но трудно жить без стабильной связи в большой стране с неровным рельефом.
Вначале все подумали, что дело в поврежденных в ходе боев, либо сломанных проклятыми корпоративными саботажниками ретрансляторах. Но вскоре НарВласть распространила коммюнике, в котором объясняла, что это начал действовать включенный Мировым советом, вернее его спецслужбами, Фаервол, который отрезал мятежный сектор от остального мира.
Директорат компании «Pyramid Products», которая была и коммуникационным монополистом в регионе, тоже приложил к этому руку. А еще через несколько дней запустили глушилки (кто именно – были разные мнения), которые оставили восставшие страны без связи. Только старые армейские коротковолновые передатчики могли пробиться через плотные помехи.
Об этом Максиму рассказал Иван Комаров из Технической службы.
Сеть отключили через день после того, как в Швейцарии упал космический корабль. После события, которое во всем мире назвали просто Обвалом. Когда рухнула мировая валюта, посыпались биржи, и правительство в Женеве ввело – опережая или догоняя повстанцев и сепаратистов – строгое экономическое регулирование во всех секторах мира. И формально «независимые» страны сразу кинулись это выполнять. Заодно был включен пакет антикризисных силовых мер, дававших Корпусу мира полномочия, которых не было у него никогда. Что само по себе затмило в новостях даже взрыв лунного «грузовика» рядом с популярным горным курортом.
Впрочем, сейчас туристов уже не осталось, хотя сезон был в разгаре. Обычно на День Мертвых приезжало много европейских, североамериканских и даже японских туристов, а также выходцев из стран центральной Евразии, которые наводняли Канкун пестрой разноязыкой толпой.
Но в этом году тут, как и по всей Мексике, по всей Центральной Америке и на большей части Южной, кроме Чили и Панамы, – был свой, совсем другой «День мертвых». И туристам на него смотреть вряд ли хотелось.
Туристический бизнес начал умирать еще раньше, до революции, до указа Мирового совета, до эмбарго и до блокады. Он корчился в конвульсиях с началом первых столкновений, взрывов и перестрелок, потому что мало кто хочет за свои деньги получить осколок в живот или пулю в голову. А к концу октября, когда правительство сбежало, а восставшие неожиданно легко заняли всю территорию страны, кроме центра столицы и нескольких военных баз и портов, – он уже лежал в коме и не подавал признаков жизни. Любой бизнес умирает, когда приходит война, особенно индустрия развлечений. А эта война была вдвойне губительна для бизнеса, потому что была гражданской, хотя и трансграничной, охватившей целый континент и часть соседнего материка.
Никогда в мире со времен двадцатого века не было ничего подобного.
Максим посмотрел на белые здания отелей, куда он сейчас направлялся. С виду такие же чистые и лоснящиеся, как из буклета… Но внутри гламура поубавилось. Там поселились козы с курами в осушенных бассейнах, возникли перегородки из фанеры в спальнях номеров «люкс», а помойные ведра порой сливались прямо в лифтовые шахты. Старый персонал разбежался, забрав все, что можно было забрать и испортив все системы, которые можно было сломать. Чтобы свалить этот вандализм на новых жильцов. Видимо, они следовали указаниям владельцев. В агитационных листках писали именно так.
Поэтому пришлось назначить комендантов и дежурных по этажам. Чтобы никто не вымещал народный гнев на туалетах и осветительных приборах. Роботов-уборщиков, ломать которых для многих стало просто спортом, сменили люди. Ведь беженцы были не только из промышленных и относительно зажиточных штатов Юкатан и Кампече, но и из Чьяпаса, который в связи с кризисом нефтяной отрасли бедствовал. Он не имел с Кинтана-Роо общей границы, но люди – в основном бедняки – успели перебраться, пока еще ходили поезда и не было блокпостов. Успели, надеясь, что тут, в туристическом краю, сытно и уютно. И даже из соседнего Белиза и Гватемалы ехали крестьяне на грузовиках и легковушках, рискуя получить пулю на границе или в джунглях.
На самом деле рая тут не было в помине. В Канкуне беженцев было уже почти столько же, сколько жителей. Продукты заканчивались на складах. Из-за паралича органов правопорядка город был загажен, в общественных зданиях все было разбито и испорчено, а стены исписаны матерными словами – на испанском и английском, и даже ругательствами на индейских языках.
Конечно, в общих пабликах и рассылках – пока сеть работала, – а потом лишь с трибун и по радио много говорилось о всенародной победе и равенстве. Но те, кто раньше относились к обеспеченному классу, если не успели сбежать, то сидели, закрывшись на все замки и держа под рукой заряженное оружие (если его не успела по наводке соседей конфисковать la Milicia). Даже роботов по отдельному постановлению у них забрали, а заборы и другие системы защиты обесточили. Они боялись высунуть нос на улицы даже днем, а каждая ночь для них превращалась в выживание в диком лесу. Иногда их находили по утрам с перерезанным горлом или дырой во лбу.
«Опять los bandidos», – пожимали плечами новые местные жители – из тех, кто самовольно поселился в пустующих соседних виллах.
Максим считал, что это неправильно и даже чудовищно. Одно дело функционеры прежнего режима и близкие им финансовые тузы. Но бывают же – наверное – и такие богатые люди, которые self-made men и честным трудом всего достигли. Он не был уверен, но подозревал, что встречаются и такие.
Но, в общем-то, ему был понятен гнев безработных и бездомных против сытых вчерашних хозяев. А дружинники и Народная милиция просто не справлялись. Надо было зачистить освобожденные территории от скрытых врагов, поймать всех подлых корпоративных шпионов, которые еще прятались по углам. Даже хорошо стало, когда отключили сеть для массового пользования.
Одновременно с сетью AR/VR (A-реальность плюс V-реальность) накрылось разом все, что входило в пакет по умолчанию: нейрочат, окулярный ввод, геопозиционирование, подсказки из Ультрапедии и многое другое. Даже старый ламповый Интернет, если о нем кто-то еще помнил, стал почти недоступен.
И правильно! А то некоторые привыкли стримить каждый шаг. Субкультура информатиков этим особенно баловалась. В мирное время это нормально, но на войне…
В своих рядах такое еще как-то можно обуздать, этим занимался особый отдел. Но как помешать гражданским выкладывать каждый шаг и каждый квадратный метр с привязкой к координатам? А по этим координатам очень удобно будет стрелять спутникам.
