Где-то уже Макс слышал о Леоне Ванцетти и про эту ветвь теологии читал, но не стал развивать тему.
Тем более что им, как оказалось, нельзя было дальше оставаться в отеле. Как сказала сеньора… точнее, товарищ Торрес, в городе и на всем острове полиция бездействовала, купленная на корню, хоть и неясно, кем. А может, не просто бездействовала, а стирала архивы и паковала вещи. Но можно было ждать полувоенных карателей, рыскающих в поисках «красных». По словам Софи, один из членов ее ячейки не явился на встречу. Точнее, теперь уже их общей ячейки. Этим и было вызвано ночное опоздание. Тот человек должен был помочь с документами для проезда на континент. Теперь ей придется это делать самостоятельно.
Из отеля «Президент» они поехали на ее китайском электромобиле Xiaomi через весь город, центр которого сиял яркими огнями рекламы. Конспиративная квартира находилась в пригородном районе, построенном на осушенных болотах, – это был кондоминиум среднего класса, в котором большая часть жилой площади сдавалась туристам и временным гостям острова. Всю дорогу они разговаривали, изображая парочку, познакомившуюся через приложение для отношений. Это было несложно. Тем более, Макс не исключал того, что им придется как-то упрочить свою «легенду».
Девчонка была что надо. Нет, он знал, что не станет ее «клеить» специально. Он не для этого пересек океан. И их встреча не была любовным свиданием. Но Рихтер не знал, сумеет ли он отказаться, если она первой проявит инициативу. Возможно, он поступил бы, как любой нормальный свободный от обязательств мужчина. Но это просто инстинкты. Умом он понимал, что это может навредить.
Прежде чем Рихтер сошелся с Эшли, он сменил несколько подружек, и со всеми расставался сам, когда расхождения жизненных позиций становились невыносимыми. Эшли была первой, которая бросила его по своей инициативе. После расставания и до бегства он ничего, кроме двух кратковременных знакомств во Флирт-реальности, себе не позволял. Его раздражало, что сеть постоянно предлагала ему партнерш среди женщин из полиции и даже Корпуса мира, хотя он был прекрасно осведомлен о том, какой на его бывшей службе контингент.
Вечер пролетел незаметно. Дом был все-таки отчасти «умный», и пока автоматическая кухня готовила им несложный ужин, Софи ввела его в курс дела, рассказав о мексиканской политической кухне, на которой сорвало крышку с котла. Она держалась очень свободно, и это говорило о том, что прослушки в квартире нет. А если и есть, то слушают только сами повстанцы.
Во время разговора Макс почувствовал себя VIP-персоной. Вряд ли они встречали так каждого добровольца. Понятно, что не слишком много офицеров Корпуса перебежали к повстанцам из Авангарда. Может, он вообще первый.
Никакого членского билета ему не выдали, с оформлением придется подождать до прибытия на материк. Но с этого момента он считался принятым. А еще Максим узнал, что вступает именно в «Авангард», а не в Союз Освобождения Земли, как раньше думал. И отношения «Авангарда» и СОЗ, похоже, были натянутыми. Софи дважды уточнила, что функционеры СОЗ не будут иметь над ним власти. Рихтер был этому рад. Чем меньше бюрократов, тем лучше, неважно, системные они или оппозиционные.
Они говорили обо всем, как старые друзья. От политики до отношений между полами.
– Что бы там ни говорили феминистки, объективация – это не только черта мужчин. Просто женщине от мужчины нужны ресурсы, а мужчине от женщины нужна сама женщина.
– Эх ты, философ, – рассмеялась она. – Нежность и тепло – это такой же ресурс. И он сейчас в дефиците. Гораздо сильнее, чем золото, нефть и газ.
– Золота еще много. Нефти и природного газа тоже завались, на глубине. Только шизанутые экологи добывать мешают. Есть шельфы. Антарктида. Есть сверхглубокие шахты. А вот бериллия, индия, селена и теллура… их маловато. Как и пресной воды, в пересчете на тех, кто пропускает ее через свой организм.
– Ну ладно, на сегодня хватит, – внезапно сказала девушка, поднимаясь со стула. – Ты устал с дороги. Я приму душ… тут воду, кстати, получают с опреснителей, поэтому для местных она дорогая… И спать. И ты ложись. Надеюсь, тебе понравились конфеты.
С этими словами она вышла. Через минуту Макс услышал звук льющейся воды. Душ был старой модели. Новые не шумели.
Конфеты как конфеты. Круглые. Кокос, нежный крем и миндальное ядрышко внутри. В зеленой и желтой прозрачной оболочке. Память вдруг включилась. А ведь она не съела ни одной желтой во время разговора. Только зеленые.
Чепуха. Хотела бы убить – сделала бы это давно. Он должен доверять этим людям. Выбора нет. К тому же Софи показалась ему милой, идейной и честной.
«Но именно такие идейные и убивают».
Как только девушка вышла, Рихтер огляделся. Обычная минималистская спальня. Никакой символики и личных вещей. И, судя по другим комнатам, куда он мельком заглянул, это была с виду обычная съемная квартира для молодой семьи – две спальни, гостиная, кухня. Чисто и опрятно, но ничего, что позволяло бы идентифицировать тех, кто здесь бывает.
Дверь вдруг бесшумно отворилась.
– Кое-что забыла тебе сказать, – словно смущаясь, произнесла Софи. – Хорошо, что ты дождался. У меня есть для тебя сюрприз.
На ней был старомодный купальный халат, совсем не вызывающий в голове порочных мыслей. Пояс туго завязан. Он подумал, что она пришла по делу. Но по контрасту с одеянием ее голос был таким, который заставляет сердце биться чаще. Безошибочно идентифицируемый сигнал самки самцу, имеющий всего одну интерпретацию.
И в этот момент освещение в комнате изменилось. Стало менее ярким, приглушенным. Очертания комнаты показались слегка размытыми, а их силуэты, наоборот, – подчеркнутыми, выхваченными из тьмы. Только он успел подумать об этом, как она сделала шаг ему навстречу.
Никаких миражей, никакой голографии. Он знал, что некоторые любят, когда спальня внезапно превращается в джунгли или полинезийский пляж. Но это такая же пошлость, как миллион свечей и сердце из роз.
«Какие на хрен розы? Я вижу ее впервые в жизни. И мне не восемнадцать лет!».
– В жизни имеет значение только то, что остается навсегда… или то, что приносит удовольствие, – сказала она, обхватывая его шею. Халат упал к ее ногам, и это движение явно было не случайным, а отточенным.
Все, что произошло потом, он помнил очень хорошо, хоть и говорят, будто особенность воспоминаний о виртуале в том, что они эфемерны и иллюзорны. Но нет. Мозг большинства людей не делает разницы между вымышленными и реальными воспоминаниями. Даже запах ее духов врезался в память, оставил след.
– Положи руку на то, что любишь, – сказала она почти приказным тоном.
Макс положил руку ей на сердце. Приблизительно. Но это было ложью. Она ему нравилось, но говорить, что он неравнодушен к ней, было не просто рано, а ошибочно.
Она передвинула его руку ниже. А потом придвинулась ближе к нему.
«Если дама предлагает, джентльмену отказываться неприлично», – вроде бы в этих краях считали так.
