2. Местоимения
Не ошибка ли, что в эту главу попали местоимения? Ведь грамматика относит их к знаменательным частям речи, а мы только что обсуждали междометия и собираемся затем обсуждать предлоги и союзы. Но в восприятии широкой публики местоимения, точно так же как и служебные части речи, – не “настоящие” слова. И основания для этого есть: хотя местоимения склоняются и изменяются по роду и числу, то есть имеют грамматическое значение, они не имеют собственного семантического значения – они ничего не называют, а лишь замещают существительные, прилагательные и другие части речи
[104]. С этой точки зрения они ближе к служебным частям речи – они в большей степени выражают отношения, чем что-либо называют. Неслучайно местоимения лексически пересекаются с союзами: например, русское что может служить и вопросительным местоимением, и относительным местоимением, играющим роль союзного слова, и полноценным союзом. Сравните:
Что это там под столом?
Я не знаю, что с ним случилось.
А ты слышал, что Тарантино снял новый фильм?
Казалось бы, местоимения принадлежат к самому стабильному словарному набору языка. Их даже включают в так называемый базовый список Сводеша – список основной лексики, которая, как считается в сравнительно-историческом языкознании, меняется медленнее всего и потому может служить основой для определения времени расхождения языков от общего предка. Надежность этого метода датировки эволюции языков небесспорна, и не все лингвисты его признают, впрочем, уделять место дискуссиям здесь не станем, поскольку книга не об этом. Но в случае с местоимениями интуитивно кажется очевидным, что они мало подвержены изменениям – как будто бы нет причин заимствовать слова, обозначающие “он”, “мы” или “что-то”.
И тем не менее заимствования местоимений происходят! И два из них известны любому читателю, который хотя бы начинал учить в школе английский. Это личное местоимение they “они” (в косвенном падеже them) и притяжательное their “их”. В древнеанглийском языке их функции выполняли другие слова – hīe и heora. Дательный падеж от hīe звучал как him, что, наверное, вызывало путаницу, потому что местоимение единственного числа “ему” в древнеанглийском, как и в современном английском, тоже имело вид him. Пойми-ка тут, имеется в виду один человек или много! А нынешние формы местоимений – скандинавского происхождения и попали в английский язык в эпоху викингов, с которыми у англосаксов были тесные и напряженные отношения в IX–XI вв. (одно время на английском престоле даже сидел датский король Кнуд Могучий). Благодаря заимствованным местоимениям англичане удачно сумели развести единственное и множественное число в третьем лице.
Английский – не единственный язык, где имеются заимствованные местоимения. Личные местоимения “я” и “ты” (yaŋ и man соответственно) в язык южноамериканских индейцев мискито пришли из родственного языка сумо
[105]. В языки финно-угорских народов России – мордвы, хантов, манси, вепсов – попали русские определительные местоимения каждый (причем в просторечной форме кажный) и всякий
[106]. И, как ни странно, самим русским тоже не всегда было чуждо заимствование местоимений: в церковнославянском, а следовательно, и в книжном древнерусском было неопределенное местоимение етеръ “некий”, из греческого “иной, другой”.
Совершенно причудливый казус произошел с папуасским языком камбот, который усвоил личные местоимения “я” и “ты” из принадлежащего к другой семье языка ятмуль. Причем ятмульское местоимение “я” в камботском получило значение “ты”, а “ты” – “я”
[107]. И чтобы окончательно все запутать – ятмульское “ты”, ставшее “я” в камботском, – изначально женского рода (мы привыкли, что в европейских языках второе лицо местоимений не имеет рода, но в других языках местоимения могут различаться по родам и во втором лице). Как такое могло случиться? Невольно представляется сцена из классического черно-белого “Тарзана” 1932 г., где на 42-й минуте Джейн пытается объяснить Тарзану смысл местоимений “ты” и “я”. Она указывает на него и говорит “ты”, а он радостно повторяет – указывает на себя и тоже говорит “ты”. Может быть, в обмене местоимениями сыграли роль смешанные браки, в которых жених не понимал языка невесты и наоборот? Впрочем, существует и альтернативная гипотеза, согласно которой эти местоимения не были заимствованы, а изначально присутствовали в каждой из языковых семей.
Еще любопытнее дело обстоит с языками Юго-Восточной Азии, которым свойственна так называемая открытая система личных местоимений. В европейских языках, привычных нам, набор личных местоимений очень небольшой и постоянный. В большинстве случаев мы можем назвать себя только “я”, а собеседника – только “ты” или “вы”, и никак иначе. Но в языках Юго-Восточной Азии, таких как тайский, личных местоимений существует множество, они отражают тонкости социальной иерархии, и их арсенал нередко пополняется из запаса существительных. Как альтернатива могут использоваться и заимствования: так, по свидетельству Кристофера Корта, тайские дети используют в общении между собой китайские личные местоимения; взрослые тайцы могут использовать английские местоимения, чтобы избежать неуместных коннотаций социальной и возрастной иерархии, которой нагружены местоимения в тайском
[108]. В связи с этим лингвисты даже поднимают вопрос: не является ли наше представление, что местоимения – наиболее стабильная часть словаря, всего лишь стереотипом, который продиктован особенностями индоевропейских языков
[109]. Если так, то это существенно осложняет работу глоттохронологии, пытающейся датировать расхождения языков других семей.
3. Предлоги
Ни один известный мне учебник русского языка, ни одна научно-популярная книга или статья для широкого читателя, где заходит речь о заимствованиях, не упоминают эту часть речи. Казалось бы, заимствовать предлоги уж и вовсе нет никаких причин: ведь ничего нового они не называют, они лишь выражают отношения между знаменательными частями речи, и, как правило, в любом языке вполне достаточно предлогов, чтобы выразить любые связи.
