− Не суетись. Чувак из твоего сна уже умер, ведь так? Ты ничем ему не поможешь, только всех на уши поднимешь.
− И все же!..
− Лучше ляг спать. Ты сказала, что знаешь убитого. Утром сходишь и проверишь, так ли было на самом деле или нет.
− Это еще не все. Я видела… Боже, я не знаю, что я видела. Но это было жутко. Несколько людей с пустыми глазами и один из них сидел перед странным существом, похожим на елочную игрушку. Такую прозрачную, в красивых огоньках или может кристаллах. И он вроде как ел ее, а остальные за этим наблюдали.
− Думаю, тебе стоит прекратить пить кофе перед сном.
− Гвидо!
− Что?! Я лишь говорю, что твои сны могут не иметь особого смысла. Что еще кристальные существа? − Он спрыгнул с головы Коры и сел на стол, скрестив ноги по-турецки. Смотрительница тяжело на него посмотрела:
− Наставница рассказывала мне про покровителей предметов и стихийных явлений. Их называют «иччи». Иччи не похожи на обычных призраков, они − души природы и всего того, что нас окружает.
− И убийцы из твоего сна могли их есть?
− Вроде. Я не уверена. Было слишком темно.
«Они идут, они голодны. Готовься». Страшный свист из темноты. И почему подобные вещи всплывают в самый неподходящий момент?
Послушавшись совета призрака, Кора все же вернулась в постель. А рано утром, еще до работы поехала к открытому кинотеатру, чтобы проверить свои опасения.
Здание, где находились касса и проекторная, пустовало. Внутри не горел свет, на двери висел замок. Тогда Кора обошла территорию, выискивая в сетке рабицы дыру, через которую жутковатые личности могли попасть внутрь.
«А что если они все еще здесь? Что тогда будешь делать?»
Кожа покрылась мурашками. Она постаралась тут же отогнать дурные мысли (его лицо было не похоже ни на что, и этот запах, этот ужасный едкий запах…). На крайний случай у нее есть гвоздь. И немного соли.
Встав на цыпочки, она попыталась рассмотреть следы преступления. Во сне перед экраном было полно зеркальной вязкой жидкости, которую этот… эта персона… которой истекало странное существо с нежной, почти игрушечной внешностью.
Солнце закрыла собой косматая тень. От испуга Кора чуть не взвизгнула.
Напротив стоял одноглазый управляющий «Орлеана». Он был бледен, будто ему нездоровилось, одежда свисала с поникших плеч как с вешалки. Мрачно уставившись на Кору, он спросил:
− Чего ищешь?
Она растерялась и не ответила.
− Мы еще закрыты. Приходи позже.
− Д-да, конечно, − Слова судорожно прыгали в голове, отказываясь складываться в предложения. Наконец она спросила: − Извините, если покажусь грубой, но этой ночью ничего странного не происходило? В смысле, говорят, в городе завелась банда преступников. Их видели здесь.
− Ночью? С чего бы кому-то приходить сюда ночью? − Николай Петрович потер повязку, за которой скрывалась старая рана. Сейчас он выглядел вполне живым, хоть и вымотанным до смерти. Но разве Кора не выглядела так же перед работой? Она быстро извинилась и постаралась как можно скорее покинуть открытой кинотеатр.
Спину жег взгляд одного покрасневшего пустого глаза.
44
В тот же день она встречалась с друзьями. Опасность, которая должна была их разделить, отрезать Кору от нормальных людей и мира без чудовищ, приходящих из иных реальностей, лишь укрепила их связь. Это было странно. Но именно это делало ее счастливой.
Обе сестры, испачканный автомобильным маслом Тим и чуть запоздавший Вовка ждали ее у насквозь проржавевшей калитки общежития. Войти внутрь без нее они не могли. Кора устало стянула чепец и распустила волосы.
− Стесняюсь спросить, но что… − начал Тим, выходя ей навстречу, но его перебила Злата:
− Ты словно в могиле ночевала. Опять проблемы?
− Нет, хвала небу, никаких проблем. Только чудовищные сновидения, − Они с подругой обнялись. Взревновав, Ника напрыгнула на них сверху со словами: «Фу, от тебя пахнет картошкой!»
− Ничего удивительного. Я теперь вообще заснуть не могу, − призналась Злата, после того как отвесила сестре оплеуху. − Все время снится какая-то дрянь.
− И у меня тоже, − согласился Вовка. − Одно хорошо: кошмары отличная почва для творчества.
На что та возразила:
− Не хочу я рисовать всяких монстров. Пусть остаются на страницах книг и экранах телевизоров. Тошно уже от того, что все они могут стать реальностью!
… Носферату, смотрящий через экран, как троица незнакомцев впивается в безоружного человека…
− Кора, ты слушаешь? − вернул ее на землю Тим. Остальные, привыкшие к подобному временному ступору, терпеливо ждали какой-нибудь реакции.
− Да, конечно.
− Мы хотим отвлечься от работы, в особенности твоей. Последние теплые деньки как-никак.
− Да, конечно, − повторила она, встряхивая головой, словно это могло отвлечь от дурных воспоминаний. − А где остальные?
Парни многозначительно переглянулись и, обнявшись, синхронно ответили, чмокая губами:
− Конечно же, на свидании. Ах, эта пора любви и слякоти!
Вот как.
Настя и Шпрот. Странно, но неудивительно, между ними сразу возникла связь. Хотя имеет ли она право говорить о чем-либо в контексте странности? Скорее всего, нет.
Начинающие художники устроили пикник на поляне за городом, разожгли костер, обложив его камнями со всех сторон. Тим даже спел пару песен, аккомпанируя себе на ложках. А пел он хорошо. Гораздо лучше, чем рисовал.
Сама Кора в последнее время не брала альбом в руки. Ей было страшно наклоняться над листом. В девяти случаях из десяти там возникали самые отталкивающие образы. Руки раз за разом принимались изображать то, что ей показал в своих видениях жмор.
Глубокую черноту испещренную золотом глаз. Застывшие фигуры, вмороженные в мертвый океан. Неясные исполинские существа, чьи тяжелые конечности напоминали одновременно стволы деревьев и щупальца кракенов, шагающие через ядовитые поля, где растут цветы с человечьими агонизирующими лицами.
Рисуя, она не могла остановиться. В ушах ее звучали крики существ, утопающих в месте, где время замерло и отвердело как камень. Заканчивая картину, она с ужасом смотрела на сотворенное и разрывала бумагу в клочья, памятуя о том дне, когда Гвидо смог проникнуть в ее комнату. Нарисованные кошмары могли прийти на свет. Картина стала бы для них окном из той жуткой пропасти, где все они были заключены.
