«Здравствуй, Гросс», — не слишком приветливо отозвался сын Снежного Вихря, прилагая непривычное усилие, чтобы адресовать мысленную речь стоявшему перед ним магу.
***
Седло было мягким, перемётные сумы не мешали ногам, а Лентюх вышагивал по мощёной улице с важностью верховой лошади, покачивая на спине задумчивую Чару. Лорд Всезнайка последней ниточкой связывал её с самым счастливым временем в жизни. И с самой горькой потерей. И теперь эта связь оборвалась.
Чтобы добраться до Восточных ворот, нужно было пересечь весь Антракс. Чара поглядывала по сторонам, узнавая высокие дома, о которых рассказывал Югорь, и дивясь разноликим прохожим. Широкая главная улица служила продолжением тракта и сквозной чертой делила город пополам, не позволяя сбиться с пути. Чем ближе к городским воротам, тем чаще стены пестрели вывесками всевозможных лавок.
Нужную Чара заприметила издалека. Торговец не поскупился на краску, и яркая надпись занимала половину фасада. «Всё для дальней дороги», — шевелила губами Чара, читая. Лорд Всезнайка научил её этому, но получалось не слишком уверенно. Похожие на жуков закорючки букв не желали складываться в слова так же легко, как плавная вязь узоров в книге из Другого мира.
Чара перекинула поводья через перекладину коновязи, где уже смирно поджидали хозяев две одинаково бурые кобылы, и шагнула в полумрак за тяжёлой дверью. Колокольчик над ней даже не звякнул — так мало места нужно было хрупкой фигурке, чтобы проскользнуть внутрь. За рядами высоких полок, заставленных всякой всячиной, шёл негромкий разговор, но говорящих не было видно. Чара остановилась у порога, дожидаясь, пока глаза привыкнут к перемене освещения, и невольно прислушалась.
— Четыре дюжины корня петлевика. Камень с островов. Восемнадцать штук. Размер проверен. Чёрные ониксы. Три штуки. Больше нет. Семена бобойи… На кой ляд им в Арисе бобойя? — бубнил приглушённый басок.
У Чары сбилось дыхание. Арис? Невидимка говорил о Другом мире? Теперь она напряжённо вслушивалась в каждый звук.
— Откуда нам знать, Тротто? Что заказывают, то и везём, — ответил баску фальцет, срывающийся в простуженную хрипотцу.
— Хватит болтать, Крю! А ты, Тротто, считай уже. Некогда нам, — перебил обоих третий голос, полный внятно звучащей силы.
Осознав, что беседа подходит к концу, Чара тихо вернулась к двери и выскользнула в свет и гомон улицы. Позабыв, зачем вообще заглянула в лавку, она торопливо сдёрнула поводья и поволокла недовольного Лентюха на противоположную сторону. Они пересекли оба потока, попутный и встречный, как раз тогда, когда из лавки вышли двое. Низенький, худой, словно подросток, брюнет. Неброско одетый и воинственно задиравший подбородок с жиденькой бородкой. И крепкий жилистый шатен, аккуратно подстриженный, в добротном дорожном плаще. Последний окинул прохожих быстрым взглядом, и оба сели на лошадей, моментально влившись в поток, направлявшийся в сторону Восточных ворот.
Чара взлетела в седло и заколотила пятками по жирным бокам Лентюха. Меринок обиженно хрюкнул и одним прыжком оказался на нужной стороне дороги, чудом не придавив никого по пути.
Стараясь не упустить всадников на бурых лошадях из виду, она следовала за ними чуть поодаль. Так и миновала городскую черту, ни разу не оглянувшись. Только неприятно кольнула едкая горечь осознания, что она бесконечно что-то теряет, оставляя за спиной. Но погружаться в раздумья было некогда — прямо за городскими стенами дорога разделялась. Одна ветка сворачивала к морю и шла вдоль высокого берега. Вторая, та, по которой изначально намеревалась двигаться Чара, уходила в сторону Озёрного Края, прямо на восток. И третья, куда свернули те двое, забирала немного правее, на северо-восток.
Перед развилкой Чара придержала мерина. Впереди был путь к Небесным скалам. Но что ей, магу, было делать среди Стражей?
«Сначала узнаю всё о мире магов и себе самой, — решилась она. — Может, есть способ избавиться от этого непрошеного дара?» Подобрав правый повод, Чара послала Лентюха вслед бурым кобылам.
Глава 5
Крылатый конь
Когда Лентюх привез Чару к длинному приземистому зданию постоялого двора, уже начинало темнеть. Над дорогой нависла внушительная туча, обещавшая скорые неприятности путнику. Перекрученные стволы деревьев-придорожников грозили низкому небу корявыми сучьями.
Во дворе мальчишка-конюший растирал спину одной из бурых кобыл. Второй видно не было. Спешившись и вручив Лентюха вместе с мелкой монеткой тому же мальчишке на попечение, Чара переступила невысокий порог едальни. Ноги, поясница и плечи отчаянно болели после целого дня в седле.
Копоть на стенах помещения поглощала большую часть света чадящих ламп. Мест за грубо сколоченными столами не оказалось. Чара побрела к массивной стойке, едва передвигая одеревеневшие ноги. Ощущение, что, сползая со спины Лентюха, она так и не слезла с седла, походку явно не украшало, но ей было всё равно.
За стойкой, навалившись на выглаженную локтями посетителей столешницу, скучала габаритная дама. Грудь пугающих размеров она разместила в одном ряду с кувшинами и бутылями, которым не хватило места на полках за её спиной. Узкие глазки хозяйки поблёскивали над пухлыми щеками. Мясистый рот разъехался в фальшивой улыбке.
— Кушать будешь, детка? — поинтересовалась «дама».
Чара молча кивнула.
— Ищи местечко, я принесу. Мясо с овощами подойдёт?
Чара снова кивнула, из последних сил изобразив улыбку, ещё более фальшивую, чем у её собеседницы. Она наклонилась за сумками и упёрлась взглядом в чьи-то ноги. Момент, когда их обладатель подошёл к стойке, девочка как-то пропустила. Зато уверенный голос одного из тех, за кем ехала целый день, она узнала безошибочно.
— Калюр, дорогая, добавь нам того винца. Весеннего? — заговорщицки попросил он, звеня монетами.
Чара потянула ремни, связывающие сумки, и в этот момент что-то с глухим стуком упало на пол и покатилось ей под ноги.
Девочка подхватила маленький предмет, оказавшийся тёмным камешком, ровно обточенным по краям, и выпрямилась, зажав находку в кулаке. Чтобы увидеть лицо того, кто камешек обронил, пришлось задрать голову. Не зря он показался ей высоким ещё в Антраксе — пожалуй, и повыше Югоря.
Загорелый широкоскулый незнакомец недоуменно смотрел на девочку холодными голубыми глазами.
Чара медленно, словно во сне, поднимала руку с зажатым в ней камнем. Камень странно кололся в ладонь, словно покусывал. А в голове билось слово. Слово Огня. И она не справилась. От общей усталости, от растерянности или от всего вместе — она позволила слову сработать. Между пальцев брызнули лучики белого света!
Высокий оказался на редкость проворен. Он сгрёб кулачок Чары своей лапищей, накрывая источник света, и прошипел:
— Прекрати! Быстро!
Очнувшись, Чара сняла слово и разжала ладонь.
