Пока отцы и дети церемонно раскланивались наверху, Чара сделала небольшую передышку на середине лестницы и на один только вдох опустила ресницы. Лёгкий тычок в ребро от Рикона заставил её распахнуть глаза во всю ширь: над ней возвышался крупный, тучный, беловолосый старик. У него заметно дрожали губы да и руки, которые он протягивал к… ожившей дочери? Нет, к внучке. Нечаянной, маленькой Чаре — ТанеРаас Ариса…
***
— Ты на неё очень похожа.
Чара вздрогнула, оборачиваясь. Минот Крейс, при всех его габаритах, умел быть абсолютно бесшумным. Или гул продолжавшихся празднеств, долетавший до замка со всех сторон, заглушил тихие шаги?
Этот человек (невозможно было принять то, что он приходился Чаре дедом) ей льстил. «Цвет волос и глаз — вот и всё, что у меня общего с этой дерзкой красавицей», — думала Чара.
— Она погибла из-за меня. — Чара снова перевела глаза на портрет.
— Что ты! — потрясённо возразил Минот. — Шеллас была самым упрямым существом на свете! Не знаю, почему она не смогла себе помочь, воспользовавшись магией, а она уже тогда была очень сильна, но ты здесь ни при чём, Чара. Моя дочь сама принимала свои решения. Всегда.
Минот Крейс посмотрел на Чару. Эта девушка, так похожая на его дочь внешне… Это существо, ТанеРаас, так внезапно и бесповоротно изменившее его жизнь, лишившее младшего сына, перевернувшее весь тысячелетний уклад жизни Ариса… Как она могла быть его внучкой?
Он кашлянул и покачал головой.
— Чара… Надо же. Лет в шесть Шеллас страшно дулась на нас с матерью за своё имя. Она хотела, чтобы мы её так называли — Чара… Был у неё период зеркал и платьев… Чара, от слова «очаровательная».
На языке Ариса это звучало, как «энгчарат».
Минот стоял прямо у неё за спиной и смотрел на портрет, погрузившись в воспоминания. Чара отступила в сторону, но старик не заметил.
***
На рассвете четыре Крылатых взмыли в небо над Тан-Люрисом. Лететь до Резаной горы было недолго. Чара хотела отдать долг.
Псарни Крейс темнели крышами длинных строений прямо у подножья странной горы. Разрубленная надвое, словно ударом гигантского меча, от вершины до основания, она возвышалась над небольшой холмистой долиной.
Крепкие молодые воины, псари и маги-приручители сгрудились на широком внутреннем дворе. Здесь вид Стража или Крылатого коня никого не пугал и не шокировал, в конце концов они делали одно дело, пусть и по разные стороны Перехода.
Едва Лунгта коснулся копытами сухой пыли вытоптанной земли, как поднялся многоголосый вой и рык. Приручители и псари метнулись к запертым Псам. Казалось, стены всех зданий ходят ходуном. Чара закрыла глаза и подняла левую руку. Ладонь слабо светилась.
— Ишшенерэ!
Лунгта покачнулся. Приручатели рухнули на колени, воины отшатнулись, Крылатые заплясали под Риконом, Огги и Дарель.
— Выпустите всех! — голос ТанеРаас звенел сталью.
— АделииРаас! У магии нет больше власти над Псами! Нигде. Никогда.
Чёрные, бурые, бежевые. Матёрые Псы и молоденькие щенки вываливались на пыльный двор, озираясь и скуля. Приседая и топорща шерсть на загривках, они собирались вокруг Крылатых, норовя подобраться поближе, тыкаясь носами в ноги, брюхо, грудь.
Лунгта раскинул крылья, словно обнимая живую стонущую массу ошеломлённых Псов.
— Я хочу посмотреть на этот Переход, — сказала Чара Рикону, задумчиво глядя в сторону Резаной горы.
Там, на другой стороне, в нескольких шагах по туманному ущелью, ждал мир Трёх Лун. Но она не могла вернуться. Пока не могла… Отметина на ладони не переставала мерно пульсировать с того дня, как она возвратила Арису Источник, красноречиво намекая, что ТанеРаас не выполнил свою миссию. И ни единой подсказки — что же ей делать теперь.
Псарни опустели. Растерянные псари бродили вокруг, но никто не осмелился даже приблизиться к ТанеРаас и её спутникам.
Огги поддержал желание Чары, а Дарель поглядывала на подругу с глубоким беспокойством. ТанеРаас или нет — Чара была подавлена. Близость к дому давила на неё.
— Слушайте! А кто будет теперь охранять этот Переход? — спросил вдруг Рикон. Рикон-Страж. — Эта дыра зверски широкая, хоть войско заводи, хоть на горлане залетай… Стражей на нашей стороне не так и много. Надо бы их предупредить, — Рикон потрепал по шее кивнувшего Рока.
Чара вскинула на него глаза, лицо её странно просветлело.
— Я пойду с тобой? Ненадолго? Предупредим, и назад?
— Конечно, — проворчала Дарель, поднимаясь с низкого каменного бортика бассейна. — Я бы тоже не отказалась глянуть на ту сторону… Не зашибут нас там твои друзья, а, Страж?
Рикон смерил ведьму взглядом, прекрасно понимая, что ей не слишком интересно оказаться в соседнем мире — она воображает себя защитницей ТанеРаас и не желает отпускать Чару одну куда бы то ни было.
— Не зашибут. Если мы с Роком первыми пойдём.
— Первой пойду я, — Чара уже взобралась на спину Лунгты. — Через него пятнадцать лет никто не ходил, может быть, там тоже чудовища поселились?
— И ты хочешь попасть к ним в пасть первой? — ядовито поинтересовался Огги.
— Я им не по зубам, — отмахнулась девушка.
Рикон только глаза прикрыл, поправляя перевязь меча. Зато Рок возмущённо расфырчался.
Насчёт войска Рикон не погорячился. От стены до стены гладкого, словно отшлифованного камня ущелья поместилось бы и шестеро Крылатых в ряд. Далеко наверху терялся голубой лоскуток неба. Растерянные воины Крейс, лишившиеся своих Псов прямо на дежурстве, только попятились, пропуская четвёрку всадников в пасть Перехода. Копыта коней гулко грохотали, звуки отскакивали от стен и метались, множась в уходящем в высоту разрезе. Ущелье повернуло, и Арис исчез. Впереди клубилась серая стена тумана.
Чара спешилась.
— Не нравится мне тут, — прогудел Лунгта. Шкура его дёргалась, словно он отгонял целый рой мух.
— Слезайте, — прошептала Чара, и ущелье зашипело: «…зайте-зайте-зайте». Ладонь горела огнём. И начала светиться, всё сильнее с каждым шагом. Чара подняла руку и шагнула в туман. Боль заставила её стиснуть зубы. Она надеялась, что остальные смогут ориентироваться по неясному пятнышку света в непроницаемой серой мгле. В этом тумане вязло всё. Даже звуки шагов Лунгты, даже его мысли…
Чара закрыла глаза, отсекая бесполезное зрение, и увидела Переход таким, каким он был — неправильным, болезненно искривлённым, со странными ответвлениями, покрытыми тонкой коркой. Однако за этой коркой что-то ворочалось, чужеродное и ужасное, близким отголоском её кошмаров. Оно готово было пробиться наружу. Кое-где корка начинала трескаться прямо на глазах.
Сила обрушилась на неё внезапно. Чара едва устояла на ногах. Теперь огнём пылало всё тело. Холодным, леденящим кости, заморозившим крик в горле, ослепившим её спутников, разогнавшим туман Перехода огнём!
