– Айсфир! Айс-фир!
На лице Пера отразилось удивление, но, прежде чем я успела задуматься, что означает это слово, я услышала его. Черный дракон приближался, но не с моря, как другие, а со стороны суши.
Он взревел, объявляя о себе:
– Айсфир! Я вернулся! Я несу вам смерть!
Дракон приближался с каждым взмахом могучих крыльев. Он рос и рос, пока не сделался почти до невозможного огромным. Как вообще может существовать такое создание, не говоря уже о том, чтобы держаться в воздухе? Но он летел. Пока зверь приближался, мы слышали только шум его крыльев. Но потом он взревел снова, так громко, что все зажали уши.
Но ушами мы слышали только рык, смысл его проник в наши головы:
Помнишь меня, Клеррес? Помните вы, как отравили мое племя ядовитыми быками и коровами? Помните, как пели и плясали, заманивая нас на предательский пир? Помните, как резали моих умирающих, беспомощных сородичей? Как я сопротивлялся вам, и тогда вы выжгли в моем разуме проклятие-приказ: «Похорони себя во льдах!»? Тогда я бежал. Вы покрыли меня позором. Из-за вас я остался последним драконом в мире! Но теперь я не оставлю в живых ни одного из вас, чтобы он сохранил в памяти, как вы все умрете сегодня.
Синий дракон испуганно вспорхнул с башни, словно сойка при виде ворона. Черный не стал садиться на башню. Он спикировал на нее, ударил верхушку когтями, и та развалилась, словно построенная из кубиков. Я думала, он слетит вниз следом за обломками, но зверь снова набрал высоту. Он поднимался все выше и выше. Синий дракон и зеленая драконица описывали широкие круги, не пытаясь нападать на замок и держась на почтительном расстоянии от черного великана. Может, они боятся, что он их сожрет?
Черный вдруг камнем обрушился вниз и лишь в самый последний миг изменил направление полета, врезавшись в башню с верхушкой в виде черепа. Она была куда крепче, чем изящные башенки цитадели, но все равно не смогла устоять. Чудовищная голова хлестнула ее, и по стене башни побежала трещина. Дракон вцепился в гигантский череп когтями и принялся дергать его, работая крыльями. Трещина сделалась шире. Наконец череп поддался, и дракон отлетел в сторону, а навершие башни медленно опрокинулось и покатилось вниз. Даже на таком расстоянии нам слышен был грохот, когда оно ударилось о землю.
Ворона, сидевшая на плече Пера, распахнула крылья и восторженно закаркала. Потом чуть наклонила голову и заявила:
– Драконы! Мои драконы!
Пер осторожно придержал ее и предупредил:
– Это опасно!
– Мои драконы! – упрямилась та.
– Она нашла-таки себе стаю, – пояснил он для меня. – Собственные сородичи норовили заклевать ее, а драконы, похоже, приняли.
Неотрывно глядя на драконов и разрушения, которые они сеяли, Любимый спросил:
– Если про ворон говорят: «Тьма воронья налетела», то как назвать нескольких драконов?
– Бедствие драконов, – предложил чей-то низкий голос без тени юмора.
– Стой, ни с места! – крикнул вдруг один из наших часовых, и я обернулась, чтобы посмотреть туда, где причал упирался в берег.
Мне был известен тот, кто стоял там. На миг мое сердце затрепетало от радости, но потом я задумалась, а кто же он: друг или враг?
– Я безоружен, – сказал Прилкоп.
Я не спешила ему верить. Он привел двоих Белых из тех, кого мы освободили. Они, должно быть, уже чувствовали себя лучше, потому что у них хватало сил вдвоем нести полное ведро.
– Я принес вам воду. И я предлагаю вам убежище в доме друга.
Он обернулся и жестом велел Белым, чтобы несли воду дальше. Они переглянулись, и один отчаянно замотал головой. Поставив ведро на причал, Белые попятились обратно к берегу. Прилкоп сердито уставился на них, потом, тяжело ступая, подошел к ведру, взял его и понес нам. При каждом его шаге вода выплескивалась через край. Мы смотрели, как он идет. В эти минуты я могла думать только о воде. Прилкоп держал ведро обеими руками, и вода плескала ему на ноги. Я вдруг поняла, что он глубокий старик, не такой уж и сильный.
В городе за его спиной люди начали выходить из домов. Одни носились по улицам, как испуганные белки, другие целеустремленно катили куда-то тачки и несли большие мешки. Некоторые жители явно поняли, что́ кричал Айсфир. Интересно, дошли ли до здешних жителей рассказы о том, как Слуги убили и изгнали всех драконов? Могли ли они вообразить такое возмездие?
– А вода точно чистая? Не отравленная? Я слышала, как дракон сказал, что их отравили. – Это была татуированная женщина.
– Вода не отравлена, – заверил всех Любимый. Он наклонился над ведром и, выудив оттуда ковшик, зачерпнул им воды и отпил. – Отличная вода, вкусная. И даже прохладная. Подходите и пейте. Но сначала напоим Эйсына.
Мы дали Эйсыну три полных ковша, и никто не возразил. Я выпила один, хотя мне говорили: «Пей еще». Часовые по-прежнему бдительно охраняли нас. Я тихо отошла ближе к ним, прислушиваясь к разговору Любимого с Прилкопом.
– Они рушат все, – говорил Прилкоп. – Что уцелело после пожара, устроенного Би, они уничтожают кислотой, ударами крыльев и хвостов. Если они не остановятся, от замка Клеррес останется лишь груда щебня. Я пришел, чтобы попросить тебя отозвать их. Давай изменим этот путь, Любимый. Помоги нам договориться о мире. Помоги мне сделать Клеррес таким, каким он был когда-то, каким он должен быть.
Любимый покачал головой и ответил, по-моему, без всякого сожаления:
– С нами договориться о мире проще простого. Позвольте нам покинуть город на первом же корабле, что согласится взять нас на борт. Это все, что нам нужно. Мы получили то, зачем пришли.
Прилкоп кивнул:
– Украденное дитя.
Любимый продолжал без выражения:
– Мы ничего не можем поделать с драконами. Их ненависть еще старше моей. Они не успокоятся, пока не отомстят сполна. И ничто не сможет остановить их.
Прилкоп промолчал, но губы его печально изогнулись, и он будто на глазах постарел.
Синий дракон облюбовал гребень западной стены. Зверь расхаживал по нему туда-сюда, сметая хвостом зубцы. Время от времени он запрокидывал голову и резко выбрасывал ее вперед, чтобы полить внутренние пространства замка кислотой. Зеленой драконицы нигде не было видно, зато внезапно с жутким ревом явилась синяя, гораздо больше их обоих, и пронеслась между двумя уцелевшими башнями с навершиями в виде черепов. А дракон поменьше, с красной чешуей, пролетел низко над городом и опустился на площадь перед насыпью. На спине дракона что-то виднелось, но я не могла разобрать что. Неужели наездник?
– Хеби! Красавица Хеби! – закричала ворона.
Она попыталась вспорхнуть с плеча Пера, но тот удержал ее, вскинув руки так быстро, что я едва успела заметить его движение.
– Пеструха, она отправляется на битву. Тебе там не место. Побудь со мной, здесь тебе ничего не грозит.
