Кстати, этот аукцион прилично пощекотал мне нервы. В самом конце кто-то честно перебил мою ставку. Я заглянул в профиль, и оказалось, что это довольно серьезный коллекционер из Европы. Я повысил ставку и стал нервно ждать, но он не вернулся.
Другой моей серьезной покупкой стали часы «Крикет» («Сверчок»), выпущенные фирмой «Вулкан» в конце сороковых. Их назвали так потому, что сигнал встроенного будильника напоминал стрекот огромного механического сверчка. Старые модели этих часов выглядят потрясающе, к тому же мне очень понравилось название: «Вулкан Крикет» – один из лучших образчиков так называемой «найденной поэзии», что я знаю.
Превосходный экземпляр нашелся у Винса и Лоры, которые во всех своих лотах указывали фирменное название «Гуд тайминг» и таким образом организовали себе в киберпространстве нечто вроде магазинчика. Большинство продавцов на eBay как бы раскладывают свои товары на одной большой подстилке, тогда как Винс и Лора благодаря фирменному названию заработали себе особую репутацию.
Кажется, «большая доза» сработала. Наверное, серьезный подход к поиску серьезных часов превратил прогулки по сайту из удовольствия в рутину. Вместо того чтобы расслабиться и просматривать страницы словно какой-нибудь «телемагазин», как мне нравилось, я чувствовал себя этаким скупщиком недвижимости. Инвестором. Коллекционером.
Я очень боялся превратиться в человека, который что-то коллекционирует.
Мое утро больше не начинается с просмотра наручных часов на eBay. Я могу не заглядывать на сайт днями. Может быть, у меня просто достаточно разных часов.
Любопытно, с какой легкостью я проскочил этот период потребительской одержимости чуть меньше чем за год. Сколько времени у меня ушло бы на винтажные часы, если бы не eBay? Стал бы я ходить на выставки? Ездить на них в другие города и страны? Сколько лет это могло продолжаться? А может быть, все это вообще прошло бы мимо меня?
Вряд ли.
Одним промозглым туманным утром 1970 года я стоял на стамбульском центральном базаре Капалы Чарши под инопланетно-футуристической вывеской «Сони» и вглядывался в стеклянный куб, наполненный всякой увлекательной старинной мелочью.
В этом древнем месте, где есть кафе, работающее круглый год и круглые сутки без перерыва уже много сотен лет, меня особенно поразила именно огромная, освещенная каким-то непонятным мне способом вывеска «Сони», словно взятая из «Бегущего по лезвию бритвы». Я тогда жил как будто в прошлом – на одном греческом острове, превращенном в археологический заповедник, где были запрещены машины.
Стеклянный куб принадлежал торговцу всякими диковинами. Тот доставал вещи не спеша, словно механическая рука из автомата с игрушками. У него были специальные длинные палочки на пружинке, как будто сделанные из слоновой кости, – тоже очень старые. Концы палочек были обмотаны резиновой лентой, чтобы лучше захватывать предметы.
Вот этими-то палочками он и вытащил для меня красивейшую бусину абрикосового цвета с ярко-красной капелькой в центре – для ожерелья, которое я сделал своей будущей жене – и еще механическую швейцарскую зажигалку, выпущенную в 1911 году или около того. Зажигалка была сломана, а по ее серебряному корпусу с клеймом пробы бежали грубо выжженные позднее восточные письмена.
В этом мгновении сошлись все элементы будущего, к которому мы идем, – той зарождающейся технологии, той карты, которая вывернется наизнанку и поглотит нанесенный на нее мир. Технология, на которую намекает вывеска «Сони», станет огромным городом и базаром внутри этого города.
Но я все же рад, что у нас осталось место, где вещи меняют владельца. И пусть это место находится в мире, поглощенном его же собственной картой.
Да уж, эту статью не мешало бы подстричь. Она в два раза длиннее, чем нужно; из нее так и торчат лишние подробности. Наверное, я тогда перепил кофе. Приношу извинения. Впрочем, она вполне объясняет (если кому интересно), почему я так поздно попал в киберпространство, и остается вечным свидетельством того, как мало я тогда об этом знал (и как мало знаю сейчас).
Я очень плохо представлял, о чем рассказываю. Такое частенько случается со мной, когда я рассуждаю о новых технологиях, и вообще со всяким, кто берется делать обобщения на сложные специальные темы, о которых сам лишь недавно узнал. Сам того не ведая, я стоял тогда на краю пропасти. Мне предстояло много узнать о винтажных часах. Настолько много, что сейчас я могу сказать честно, что забыл о винтажных часах больше, чем знаю сегодня. Чрезмерно затянутая статья, в которой явно ощущается избыток потребленного кофеина, выражает главным образом возбуждение в начале длинной, крутой, восхитительно ненужной кривой обучения.
Люди, читавшие эту статью, обычно решают, что я стал коллекционером часов. Это не так, по крайней мере на мой взгляд. От коллекционеров и коллекций меня часто бросает в дрожь. Мне случается в какое-то время скапливать предметы одной категории, но настоящая цель – кривая обучения. Прыжок в эзотерику. Погоня за опытом. В чистой форме эта конкретная одержимость длилась лет пять-шесть. Ни одна из задокументированных здесь покупок на eBay не оказалась «на века». Даже близко.
Я продолжал с азартом покупать и продавать старые часы, а также детали старых часов и таким образом познакомился с мировой сетью настоящих суперэкспертов. Это было… нечто пинчоновское! Я так и не встретил лот 49, но знаю двух человек, утверждающих, что они присутствовали при его продаже (один считает, что то была ловкая подделка, собранная из частей двух других). Реальность невероятно затейлива и ведет к долгим и очень приятным дружбам.
Сегодня часов у меня не больше, чем пальцев на руках, и я постепенно от них избавляюсь (от часов, не от пальцев), так что, надеюсь, болезнь прошла.
Мой персональный Токио
Wired
Сентябрь 2001
Последние десять лет журналисты часто спрашивают: правда ли, что Япония – все тот же рай для футуролога, что и в восьмидесятые? Если бы за каждого такого журналиста я получал по тысяче иен, то сейчас сел бы в такси с белоснежными кружевными чехлами на сиденьях и поехал в Гиндзу, а там купил бы жене коробочку самого дорогого в мире бельгийского шоколада.
Сегодня вечером я возвращаюсь в Токио, чтобы освежить «чувство места»; посмотреть, что поменялось в городе со времен «экономического пузыря», и вернуть разуму истинно японскую отточенность. Если вы тоже верите, что в основе культурных изменений всегда лежит новая технология, то не упускайте японцев из виду. Тому есть глубинные причины.
Поздно вечером я ужинаю лапшой из пакетика в одной из забегаловок района Синдзюку, с пейзажами которого не сравнится никакой «Бегущий по лезвию», и вижу, как мой сосед проверяет СМС. Телефон у него жемчужно-белый, тонкий, сложной криволинейной формы – совершенно фантастический; а на экране миниатюрной копией ночного Синдзюку бурлят неоновые огни. На корпусе болтается нечто вроде четок – талисман против рака. Такой здесь носят почти все – верят, что он защищает мозг от вредного излучения. Отличная деталь для фантастического романа, но едва ли она соответствует моим представлениям о мире будущего.
