Остаток дня я просидела в нем, глядя на озеро. Мне еще предстояло пройти 537,5 километра, прежде чем я достигну Моста Богов. Но что-то рождало во мне такое чувство, будто я уже пришла на место. Эти голубые воды рассказали мне нечто, ради чего я и преодолела столько километров.
Когда-то это была Мазама, напоминала я себе. Когда-то это была гора почти 3650 метров высотой, а потом у нее вырвали сердце. Когда-то здесь была сплошная пустыня лавы, магмы и пепла. Когда-то здесь была пустая котловина, для заполнения которой потребовались сотни лет. Но, как я ни старалась, не могла увидеть это своим мысленным взором. Ни гору, ни запустение, ни пустую котловину. Их здесь просто больше не было. Были только покой и неподвижность воды – того, во что превратились гора, запустение и пустая котловина после того, как началось исцеление.
17. В первобытном состоянии
Орегон в моем воображении был подобен игре в классики. Я прыгала по нему, скакала по нему, неслась по нему в своем воображении всю дорогу от Кратерного озера до Моста Богов. Почти 137 километров до моей следующей остановки и коробки с припасами в местечке, которое называлось Шелтер-Коув-Резорт. 230 километров – следующий отрезок, до моей последней посылки в Олалли-Лейк. А затем – последний отрезок пути к реке Колумбия: 170,5 километра до города Каскад-Локс с короткой остановкой в Тимберлайн-Лодж на горе Худ, в срединной точке этого последнего отрезка.
Но все равно при сложении всего этого получалось еще 537,5 километра похода.
Хорошо было то, как я вскоре поняла, что какие бы испытания ни подстерегали меня на этих 537,5 километра, на всем пути меня ждут свежие ягоды. Черника и голубика, морошка и ежевика – налитые соком, их можно собирать в течение многих километров вдоль тропы. Я наполняла ягодами сложенную лодочкой ладонь прямо на ходу, иногда останавливалась, чтобы набрать их в панаму, неторопливо пробираясь по маршруту между горой Тилсен и заповедником Даймонд-Пик.
Было холодно. Было жарко. Гибрид древесной коры и ощипанного цыпленка на моих бедрах отрастил новый слой. Ступни перестали кровоточить и покрываться волдырями, но все равно адски болели. Несколько дней я проходила только половину запланированного расстояния, всего по 11–13 километров, в попытке облегчить боль, но особой пользы от этого не было. Они болели глубоко внутри. Иногда на ходу мне казалось, что они просто изломаны, что на ногах у меня железные кандалы, а не ботинки. Словно я сотворила с ними нечто глубинно непоправимое, таща на себе такой огромный вес в течение многих километров по сложной местности. Да, все так – и все же я чувствовала себя сильнее, чем когда-либо. Даже с огромным рюкзаком я была способна проходить в день большие расстояния, хотя к концу каждого дня все равно чувствовала себя совершенно разбитой.
Теперь МТХ стал для меня легче. Но это не значит, что он стал легким.
Бывали приятные утра и чудесные дни, 16-километровые отрезки пути, по которым я просто скользила, практически ничего не ощущая. Мне нравилось растворяться в ритме шагов и звяканья лыжной палки по тропе; в тишине, песнях и фразах, звучавших в моей голове. Я обожала эти горы и камни, оленей и кроликов, которые молниями мелькали среди деревьев, жучков и лягушек, попадавшихся на тропе. Но ежедневно возникал какой-то момент, когда я переставала все это любить, когда все становилось монотонным и трудным. Мой разум переключался на первобытное состояние, в котором не было ничего, кроме движения вперед. И я шла, пока ходьба не становилась невыносимой, пока я не убеждалась в том, что не могу больше сделать ни единого шага. Тогда останавливалась и разбивала лагерь, как можно быстрее проделывая все операции, которые для этого требовались. Чтобы приблизить тот благословенный миг, когда я могла свалиться, совершенно разбитая, на ложе в своей палатке.
Именно так я и чувствовала себя к тому времени, когда дотащилась до Шелтер-Коув-Резорт – обессиленная и лишенная каких бы то ни было чувств, кроме благодарности за то, что я сюда добралась. Я перескочила еще одну клетку в своих орегонских «классиках». Шелтер-Коув-Резорт представлял собой магазин, окруженный горсткой сельских домиков, разбежавшихся по широкой зеленой лужайке на берегу большого озера Оделл, обрамленного зелеными лесами. Я поднялась на веранду магазина и вошла внутрь. Там были короткие ряды с закусками и рыболовными снастями, а также маленький холодильник с напитками. Я отыскала бутылку Snapple, взяла пакетик чипсов и подошла к кассе.
– Вы идете по МТХ? – спросил меня мужчина, стоявший за кассой. Когда я кивнула, он показал жестом на окно в задней части магазина. – Почта закрыта до завтрашнего утра, но вы можете бесплатно переночевать в палаточном городке, который у нас здесь поблизости. И там есть душ, который обойдется вам в один бакс.
У меня оставалось всего десять долларов. Как я теперь начинала понимать, остановки в Эшленде и национальном парке Кратерного озера обошлись мне дороже, чем я предполагала. Но я знала, что в коробке, которую я получу на следующее утро, лежат еще двадцать долларов. Так что, протянув этому человеку деньги, чтобы заплатить за напиток и чипсы, я попросила его разменять мне остальное на долларовые монетки, чтобы заплатить за душ.
Выйдя наружу, я вскрыла лимонад и чипсы и ела на ходу, направляясь к маленькой деревянной баньке, на которую указал мне мужчина из магазина. Войдя внутрь, обрадовалась, увидев, что душевые здесь персональные, рассчитанные на одного человека. Заперла за собой дверь – и внутри оказалось мое собственное маленькое царство. Я бы, пожалуй, даже осталась здесь ночевать, если бы можно было. Сняла одежду и принялась рассматривать себя в поцарапанном зеркале. Похоже, поход повредил не только мои ногти и ноги, но и волосы: они стали грубее и странным образом в два раза гуще, покрытые множеством слоев засохшего пота и земляной пыли, как будто я медленно, но верно превращалась в нечто среднее между Фэррой Фоссет
[40] в дни ее славы и Гангой Дином
[41] в не самые удачные для него моменты.
Я сунула одну за другой свои монетки в небольшой автомат, вошла в душ и стала нежиться под горячей водой, намыливаясь узеньким обмылком, который кто-то оставил там, пока он не растворился в моих руках без остатка. После этого вытерлась той же банданой, с помощью которой мыла котелок и ложку озерной и речной водой, и снова натянула на себя грязную одежду. Взвалила на плечи рюкзак и отправилась обратно к магазину, чувствуя себя в тысячу раз лучше. Перед магазином была широкая веранда с длинной скамьей, установленной вдоль ее бортов. Я уселась на скамью и стала разглядывать озеро Оделл, распутывая влажные волосы пальцами. Олалли-Лейк, потом Тимберлайн-Лодж, а потом Каскад-Локс, думала я.
Прыг, скок, поворот, «дом».
– Вы – Шерил? – спросил меня мужчина, выходивший из магазина. Спустя секунду за его спиной показались еще двое мужчин. Я тут же поняла по их залитым потом футболкам, что они идут по МТХ, хотя рюкзаков у них при себе не было. Они были молодые и симпатичные, бородатые, загорелые и грязные, одновременно невероятно мускулистые – и невероятно худые. Один – высокий, другой – блондин, третий – с пронзительными глазами. Я была так рада, что приняла душ…
