И я понимаю, что действительно напряжена, потому что все еще ожидаю боли, и пытаюсь понять, как реагировать, когда все закончится. Как сделать так, чтобы он не обиделся.
В первый раз женщины редко кончают, но мне достаточно встретиться взглядом с Владом, чтобы понять, что он не ждет от меня страстных криков из порно-роликов Браззерс.
Ему нравится мое прерывистое дыхание, нравятся мои тихие стоны, которые он слизывает своим языком.
Ему нравится.
И я пытаюсь отпустить себя, не думать ни о чем, не думать о «после», ведь первые страхи не оправдались. Прислушиваюсь к себе — непривычные, непонятные пока ощущения наполненности, без которых, кажется, будет уже не так хорошо. А еще постоянно скользящий по клитору палец… И размеренные движения бедер… Это невероятная мощь, которая нависает надо мной, как над хрупким цветком в стеклянном куполе…
Не знаю, что заводит сильнее.
Не знаю, что служит тем спусковым крючком, который заставляет меня расслабиться и доверчиво двигаться навстречу мужчине. Не знаю, что заставляет меня требовать от него большего, и сильнее, чуть жестче.
Я только уверена, что именно момент, когда Влад слетает с катушек и начинает наносить удар за ударом, момент, когда он прикрывает ресницы, и все равно наблюдает за мной, момент, когда я слышу его протяжный стон, разрезающий эту комнату страстью, момент, когда запах грейпфрута и хвои оказывается глубоко во мне…
Пытаюсь оттолкнуть его, выскользнуть, убежать, потому что не представляю, что делать.
Но пальцы мужчины не позволяют — обхватывают мои бедра, подтягивают к себе, в то время как член продолжает неумолимо двигаться во мне, а наши стоны рвут не только барабанные перепонки, но все условности.
… Именно этот момент и переносит меня за грань, которой я не видела раньше.
Но если бы этого не произошло тогда, я бы разбилась на мелкие части спустя пару секунд, потому что это ужасно красиво, неимоверно заводит, и я могла бы смотреть бесконечно, как Влад выскальзывает из моего расслабленного и непослушного тела, делает несколько резких движений рукой по своему члену, и под долгий стон, полный удовлетворения, изливается горячей спермой на мой живот…
Или это случилось бы в те мгновенья, когда его рука начинает скользить по моему животу, настойчиво втирая в мою кожу новый аромат, от которого я готова сойти с ума.
Это аромат мужчины. Моего первого мужчины. Мужчины, который безумно нравится.
И который падает рядом со мной, прижимает меня к себе властным жестом и мягко, бережно целует, чтобы все было, как я хотела — чтобы его вкус был и на моем языке.
ГЛАВА 42
Этот вечер мы проводим так, будто я никуда завтра не уезжаю и будто у нас впереди масса времени вместе. Неспешно принимаем ванну, обмениваясь легкими поцелуями, ужинаем вдвоем на кухне, чему-то смеемся, говорим о чем-то неважном.
Влад словно позволяет мне проверить: нравится ли мне вот так, вместе, наедине, только с ним.
Мне нравится.
Смотреть на него, слышать его голос, постоянно ловить на себе его взгляд. Нравится наблюдать за тем, как неспешно он ест. Мне даже нравится капелька кетчупа на его верхней губе. Настолько нравится, что я хочу оставить ее себе. Мы сидим очень близко, и я поддаюсь порыву и слизываю красное пятнышко.
— Стираю, — говорю ему тихо.
И он понимает, что я не только о кетчупе. Обхватывает мое лицо ладонями и спорит со мной:
— Нет, Мария, пока только размазываешь.
И показывает сам, как надо стирать с его губ поцелуи чужих, как надо присваивать, как надо ставить жгучую метку, которую не скоро сотрут.
Настоящее удовольствие тихого вечера, в котором не звучат слова о прощании, в котором для них просто не оставляют возможности.
Эти моменты близости ненавязчиво въедаются в кожу, татуировками остаются на сетчатке глаз, красочными калейдоскопами мелькают в области души и с боем сердца оседают где-то внутри меня.
Я не знаю, как сложится дальше, боюсь насмешить высшие силы прогнозами, и просто позволяю себе наслаждаться. Взглядами постоянно занятого мужчины, который расслабленно сидит в кожаном кресле, изредка шуршит страницами книги и отвлекается не на звонки телефона, который разрывается в комнате, а на то, чтобы взглянуть на то, как я тискаю белоснежного пса.
Марсель в настроении — ему перепало много вкусного мяса, а еще он по телефону слышал голос хозяйки, и, наверное, понял, что с ней уже все в порядке. Поэтому лежит на теплом полу и позволяет мне зарываться пальцами в его густую, жесткую шерсть. Он как большое пушистое облако, только с характером.
Болтаю ему всякие приятности — отворачивает голову, вроде бы неинтересно, а только почувствую взгляд Влада и отвлекусь на него — пес издает нетерпеливое «гав» и посматривает недоуменно. Мол, как так: его, такого светлого, пушистого и удобных размеров променять на черное, недоступное и большое?
А еще пес оказывается большим сладкоежкой, и приходится с ним поделиться мороженым. Много ему не даю — так, чтобы не обидеть. Но когда я вижу, что он ест с таким же удовольствием, как и я, невольно думаю, что мы бы с ним точно сошлись, если бы…
Не позволяю себе думать об этом.
Не сегодня и не сейчас.
Поздний вечер нанизывает еще одну жемчужину в коллекцию воспоминаний, когда мы с Владом принимаем совместный душ, и он, намыливая меня гелем с мужским запахом океана, опускается передо мной на колени, заставляет расставить ноги пошире и слизывает языком остатки боли, которую причинил.
Я так и ложусь в постель, с ощущением приятной истомы и дрожи, и успокаиваюсь лишь, когда меня подтягивают к себе мужские руки, и мы становимся единым целым в огромной кровати.
Несколько раз пытаюсь затронуть тему отъезда, и не могу.
Если бы он хотел что-то узнать, уточнить, он бы спросил. Начну объяснять — это как предлог: «Оставьте меня, ах, оставьте!». Да, из его обмолвок и слов можно сделать вывод, что он был бы не против продлить наши отношения. Но ведь все это было сказано до того, как мы стали близки. И вопрос с невестой он не решил.
Может, потому, что не хочет его решать?..
А может, все именно так, как я боюсь, запрещаю себе даже думать?
Может, я значу для него куда больше, чем смею надеяться? И он действительно дает мне возможность все взвесить самой? И вернуться без всяких условий и сделок, а потому, что хочу быть именно с ним?
Но спросить не решаюсь.
Вот так, путаясь в мыслях, и засыпаю.
А утром, еще не открыв глаза, понимаю, что Влада нет. И не знаю, что это — интуиция или нет, но я чувствую, что его нет не только в комнате, но и в доме.
Теплится надежда, что я увижу хотя бы записку, но она обращается в пепел, когда я заставляю себя подняться и начать собираться. Стараюсь не думать о Владе, стараюсь не думать о том, что он лишил меня нескольких поцелуев, объятий, лишил меня своего взгляда в это пустое утро
