Бабушка его называла «наш Добрынюшка». Он хорошо рисовал, писал стихи, но мечтал об авиации и очень был расстроен, когда его зачислили в пехоту. Точно чувствовал, что это его погибель. По его письмам, очень аккуратным и подробным, было видно, как он тосковал о доме, о нас, — письма теплые, заботливые, а порой очень грустные. Он был очень аккуратный, и в его письменном столе всегда был порядок, до тех пор, пока я из любопытства не совала нос в его хозяйство. А мне было интересно посмотреть, что же у него в столе, какие секреты, что нарисовано, что написано. Мне сильно попадало за это. Даже в письме к бабушке в Каунас он жаловался на меня.
А когда я стала вспоминать Володиных товарищей по дому, то выяснилось, что ни одного из них не осталось в живых. Как измерить боль матерей, потерявших сыновей? Чем возместить утрату? У мамы осталась я, и всю любовь, волнение, заботу мама перенесла на меня. Она писала в военкоматы, в Тулу, откуда Володя ушел на фронт. В результате пришел документ, о котором я упоминала. Всего два месяца пробыл на фронте мой брат. В первые дни войны на фронт отправляли зеленую молодежь, и почти никто из них не выжил. Время, конечно, стирает подробности тех далеких дней, но мне очень хотелось отдать дань памяти моему брату Владимиру Людвиговичу Урлаубу.
Моя подруга Норочка
Нора Вайсберг, моя подруга по хореографическому училищу. Окончив его, Нора балериной была очень недолго, судьба уготовила ей совсем иной путь. Мы дружили с самого первого года обучения. Нора жила на улице Маяковского, а я — на Таврической и довольно часто после занятий бывала у нее дома. Гостеприимная Норина мама, Софья Антоновна, кормила нас обедом, и мы садились за уроки. Должна сказать, что Нора была в классе одна из лучших учениц, особенно по математике, а у меня с этим предметом было очень плохо. Нора пыталась мне объяснять задачки, где было по 15 вопросов, но, увы, я постичь это не могла. Троечка — это хорошо, если натягивала. Часто, видя, как я мучаюсь, задачки за меня решал папа, а утром я их только переписывала, но в классе, если меня вызывали, объяснить, почему такой ответ, не могла. Поэтому мои родители радовались, когда я делала уроки с Норой. А тут еще появился у нас в училище драматический кружок, в который я, конечно, записалась, записались и многие наши девочки. И вот первая репетиция, первая роль в моей жизни, думала ли я тогда, что это будет на всю жизнь? В спектакле «Снежная королева» я получила роль королевы, Нора — Кая. У меня чудом сохранилась фотография, где запечатлены все, кто был занят в этом спектакле. Помню, как прошел спектакль, на котором были мои родители, как нас хвалил наш руководитель Сенсов. Помню, что у меня был белый костюм, а Нора, играя мальчика, была в коротких штанишках. Вот такие воспоминания возникли у меня, глядя на эту фотографию. Нора, окончив училище, два года протанцевала в Пермском театре оперы и балета. Казалось бы, профессия в кармане, но нет! Она поступает в Ленинградский университет, оканчивает его и начинает работать на «Электросиле». Затем аспирантура и защита диссертации на кафедре пластмасс. Далее научно-исследовательский институт, старший научный сотрудник и завлабораторией. Вот как интересно и неожиданно сложилась ее судьба. Мы встречаемся каждый год, вспоминаем дни юности, время, проведенное в эвакуации на Урале, где прожили в одной комнате все четыре года войны. Мы не теряем оптимизма и радуемся каждой нашей встрече.
Финоген Шишкин
Это мой соученик с самого первого года обучения в хореографическом училище, мы его всегда называли Геней. Сегодня он из наших мальчиков остался один, все ушли из жизни. В нашем классе он был самый веселый — всех смешил, чем приводил наших педагогов в состояние кипения. Но сделать с ним ничего было нельзя. Обаяние и невинные шутки из него просто сыпались. Мы все были в восторге. Но вот наступила война, и нас всех, и старших и младших учеников, эвакуировали на Урал. Я сейчас думаю, что если бы этого не произошло, неизвестно, остались бы многие из нас живы.
Вспоминается такой эпизод. Папа перед отъездом меня очень коротко подстриг, волосы у меня вились и, оттого что стали короче, закрутились, как у барашка. Геня, увидев меня на вокзале, радостно закричал: «Татка сделала шестимесячную завивку!» Я очень обиделась на него и заявила: «Вот пройдет шесть месяцев, я покажу тебе, шестимесячная у меня завивка или нет». И действительно, прошло шесть месяцев, я гордо подошла к нему, сунула голову прямо ему под нос и заявила: «Ну так что, завивка это или нет?» — волосы так же вились. Мы прожили в эвакуации почти три с половиной года и были очень дружны с нашими мальчиками. Наверное, потому, что были оторваны от дома, от родных и были все в одинаковом положении.
Жизнь в театре и кино
Да, много лет прожить на сцене,
Наверно, что-нибудь да значит,
И дать дорогу новой смене,
И осознать, что время скачет.
Не скачет, а вперед несется,
Как разыгравшиеся кони,
И понимать лишь остается,
Как быстро ветер время гонит.
Ну, подожди, остановись,
Дай хоть чуть-чуть передохнуть,
Жизнь повторить нельзя на бис,
Как ни сложился бы твой путь.
Григорий Михайлович Козинцев
Итак, я получила балетное образование, но… балерины из меня не вышло. Несколько лет я протанцевала в балете Ленинградского театра музыкальной комедии, но тут совершенно неожиданно вмешалось кино, причем я не думала о нем серьезно, так, чуть-чуть подработать. Но судьбе суждено было распорядиться иначе, и вся моя жизнь перевернулась. Мне выпало огромное счастье: мои первые кинематографические шаги были связаны с именем всемирно известного режиссера Григория Михайловича Козинцева. Об этом замечательном, невероятно эрудированном человеке написано очень много интересных книг, но, может быть, мои скромные воспоминания прибавят еще несколько черточек к характеру этого сложного, интересного, талантливого человека.
Мне предложили принять участие в картине «Пирогов», в маленьком эпизоде, связанном с верховой ездой. Конно-спортивная база находилась в Кавголове, куда я с еще одной актрисой и направилась. Вид у нас был далеко не спортивный, поэтому тренер, посмотрев на нас, сразу сказал: «Ну, понятно, вам надо дать самых старых и спокойных лошадей». Первое занятие я не забуду никогда, тренер дал команду переодеваться — и «по коням». Когда я спросила, куда мы поедем, он ответил: «Да тут недалеко, двадцать километров туда и двадцать обратно». Отступать было поздно. Я взобралась на очень, как мне показалось, высокую лошадь, мы шагом двинулись, он впереди, я за ним, следом еще одна всадница. Когда он увидел, что мы немного освоились, пустил свою лошадь галопом, моя за ним, ну, думаю, все, сейчас грохнусь, мотало меня в седле с одной стороны на другую. Но ничего, не упала. Но проехав с непривычки сорок километров, можно представить, как мы слезали с лошадей, — без помощи тренера это было бы невозможно. Три следующих дня ни встать, ни сесть. Но очень уж хотелось сыграть этот эпизод. Наверное, им бы и ограничилось мое участие в фильме, если бы Г. М. Козинцев в это время не искал актрису на роль Даши Севастопольской, первой медицинской сестры при хирурге Пирогове.
