Итак, 4 июня 2003 года мы вылетели в Германию. Первый город — Кёльн. Несмотря на очень напряженный распорядок дня, хотелось хоть немного посмотреть город, в особенности знаменитый Кёльнский собор. Строился он, как нам рассказали, шестьсот лет. Сохранились великолепные витражи XVI–XVII веков, которые во время войны были спрятаны в подвале собора. Конечно, впечатление грандиозное. До выступления надо было познакомиться со сценой, с залом, где нам предстояло выступать. Собрать концерт — дело очень непростое, тем более если концерт юбилейный, да еще с артистами, которые никогда вместе не выступали. За это трудное дело взялся К. А. Райкин, и надо отдать ему должное, он с этой труднейшей задачей прекрасно справился. Я.Б. был в прекрасной форме, кто бы мог подумать, что этому бодрому старику уже девяносто пять! Его заключительное слово, которое он произнес после концерта, было интересным и довольно продолжительным. Мы даже все заволновались — в зале было очень жарко, — выдержит ли он. Но наши опасения были напрасны, все прошло очень хорошо. Конечно, жаль, что наши выступления не сопровождались видеорядом, без кадров из фильмов Фрида праздник не был полноценным, но, как нам объяснили, это было связано с финансами.
Зал, где мы работали, был довольно странный, не ряды, как мы привыкли видеть, а столы. В этом зале проводятся встречи, презентации. Обстановка была очень непринужденная, теплая. В зале в основном были русские, которые помнили и знали картины Фрида. Когда Я. Б. вышел на сцену, все встали, у меня ком в горле. Я подумала, ну почему это все происходит не у нас дома?! Ведь все творчество Фрида, весь его жизненный путь, друзья, знакомые, родные — все в России, так почему же он должен заканчивать свою жизнь в Германии? Мне этого никогда не понять. Сколько раз я выезжала за рубеж, но всегда буквально через неделю начинала тосковать о доме, мечтать о скорейшем возвращении, какая бы шикарная поездка ни была. После Кёльна нас ждали Штутгарт и Нюрнберг. Так что лето 2003 года у меня было переполнено впечатлениями. Вот уж никогда не думала, что сумею второй раз побывать на родине моих далеких предков.
Штутгарт посмотреть не удалось, было очень мало времени, но роскошной гостиницей я сполна насладилась. Даже экран телевизора приветствовал меня букетом роз. Должна сказать, что концерты в честь Фрида прошли очень хорошо, зрители искренне нас приветствовали, и юбиляр был доволен. В Нюрнберге нам удалось поездить по городу и побывать в наиболее интересных местах, в том числе и в старом городе, который находится на самой высокой точке, откуда весь Нюрнберг виден как на ладони. После поздравительной миссии, которая завершилась банкетом, мой путь лежал в Гамбург. Огромный вокзал Нюрнберга подавлял своей монументальностью. Меня провожала устроительница юбилейных торжеств. Когда поезд тронулся, мне стало как-то неуютно. Кругом чужие люди, говорящие на языке, которого я не понимаю… Но четыре часа пролетели, мимо мелькали станции, незнакомые названия, а вот уже и Гамбург, где меня встречают мои родственники…
Мои родные
С некоторых пор я иначе отношусь к понятию родственности. Может быть, я стала серьезнее воспринимать феномен родства с той поры, как занялась восстановлением нашего семейного древа. В наше суетное время дальше дедушки-бабушки редко кто заглядывает, мало кто знает свои корни, а ведь наверняка большинство из предков были интересными людьми, которые жили, творили, были участниками и свидетелями нашей истории. Мне удалось добраться в своих изысканиях до 1560 года. Теперь я знаю, откуда пошел наш род. Кого только в моей родословной не было! Я собирала и продолжаю собирать факты их биографии, радуясь каждой находке. Дирижер, фотограф, оптик, архитектор, художники, поэт, предприниматели, артисты. Наверное, не случайно жизнь продолжает сводить меня с родственниками в России и за рубежом. И среди них тоже немало самобытных, талантливых, интересных личностей. Думаю, в том, что я стала актрисой, тоже повинен генетический код. И дочка моя, Наталья Пилецкая, вполне закономерно унаследовала способности к языкам и деловые качества — стала менеджером и переводчиком. Накопление фамильных черт сработало и в судьбе внучки — Елизаветы Пилецкой. Она художник, работает в Русском музее, где хранятся (это давно уже не секрет) живописные и скульптурные портреты ее бабушки.
Видимо, не случайно судьба меня свела и с актером Борисом Агешиным. Существует расхожее мнение, что двум творческим людям в одном доме тесно. Категорически не согласна! Без Бориса я не представляю свою семью.
И на свет явился он в годы предвоенные.
Был хорошеньким таким, мальчиком отменным.
Но ужасная война все перевернула.
Мама сына в сад взяла, а бомба дом рванула.
Ни кровати, ни стола,
Остались в том, в чем были,
Власть квартиру им дала,
И раны залечили.
Вот однажды мальчик Боб сильно простудился,
То ли бред, то ли озноб, то ли сон приснился.
Но увидел он себя в зеркале напротив
В маске белой на лице, испугался очень.
Но видение тогда было очень точным
И профессию ему словно напророчило.
И когда пришла пора самому трудиться,
Маску мима выбрал он, вглядываясь в лица.
И в профессии своей
Многим дал он фору,
Как пичужка соловей
Тенору любому.
Огромный, огромный мир, голубые небеса, прозрачный свежий морозный воздух. Или зеленая сочная трава, сверкающее солнце. В этом мире, полном самых разных оттенков, появился мальчик: голубые глаза, черные шнурком брови, светлые вьющиеся волосы, пухлые розовые губы, длинные ноги, растущие вширь плечи и тонкая талия. Таков детский портрет Бориса Агешина. Мальчик рос, научился понемногу замечать вокруг себя мир, и родилась в его голове мечта стать моряком. Необозримые водные просторы, синие-синие, без конца и без края, горизонт, сливающийся с небом, белый парусный корабль. Он стоит на носу, вдыхая свежий, ароматный морской воздух и чистоту свеженадраенной, теплой от солнца палубы. Ветер надувает паруса, и корабль скользит в неизвестность. Так ему мечталось. Эти картины все чаще и чаще рисовались его воображению. Мальчик с детства был любознателен, и страсть к путешествиям, желание познать мир проявились довольно рано. Как гласит семейная легенда, однажды (было ему года три от роду) он вышел из дома и в одной ночной рубашонке пошел по 13-й Красноармейской, где тогда жили его родители, наблюдая текущую вокруг жизнь. То путешествие закончилось благополучно. Но моряком Борис не стал. Детские мечты редко осуществляются… Зато он заинтересовался драматическим кружком, еще в октябрятском лагере. Все ребята записывались, записался и мальчик Боря. К приезду родителей стали готовить концерт, разные сценки, смешные, веселые. И вот праздник — родительский день. Состоялся и концерт, к которому так долго и тщательно готовились. Кто пел, кто читал стихи, танцевал, и, конечно, показывали разные забавные сценки. В одной из них участвовал Боря, но когда дошла очередь до него, он будто язык проглотил — так ни слова и не промолвил. Можно считать, что с того казуса началась его будущая карьера мима. Вскоре он увлекся пантомимой, и свои детские мечты о море, о путешествиях и приключениях мог реализовать в воображаемом мире. Профессия, которой он овладел, была способна унести его куда угодно. Когда он выходил на сцену, не только его, но и зрителей фантазия переносила в любую точку планеты. Его парусами стали кулисы, надраенной палубой — планшет сцены, шум прибоя с лихвой заменяли аплодисменты.
