Совершенно естественно желание драматического актера или певца записать на пленку тот или иной концерт, но как записать вечер пантомимы? И все же однажды Боря привез с гастролей домой аудиозапись (видео тогда еще не было), сделанную на его выступлении. Это было очень интересно. Сначала полная тишина, потом раздался легкий смешок, потом смех нарастал, затем опять тишина — и вдруг взрыв хохота, переходящий в повизгивание, и шум оваций. Вот уж действительно, это звучало, как шум моря, рокотавшего, словно девятый вал.
И еще мне кажется, внутренний мир актера-мима можно сравнить с наполненным бокалом. И чем полнее он, тем интереснее наблюдать, как капля за каплей он делится своими мыслями со зрителем, как хочет перелить свои размышления и чувства в сердца зрителей. И чем подробнее и точнее он это делает, тем интереснее следить за тем, как рождается тот или иной образ. Это ведь так трудно, без единого слова, без костюмов и декораций, без партнеров, наедине с публикой, молча передать характер, место действия, ситуацию, в которую погружает своего героя мастер пантомимы. Таков на сцене заслуженный артист России Борис Агешин.
Вот такая у меня семья. И не будет преувеличением добавить, что в нее входят и мои любимые зверушки.
А если посмотреть шире, то Театр — это еще одна часть моей родословной.
Театр, театр, сколько сил было отдано сцене. Сколько было здесь слез, радостей, несбывшихся надежд, счастья, аплодисментов. Все это на сцене театра, который раньше носил имя Ленинского комсомола, а последние годы называется «Балтийский дом». За эти годы — более сорока лет! — он и вправду стал для меня домом. Дорогу от служебного входа до своего дома знаю наизусть. В огромном здании, что стоит в Александровском парке, мне, наверное, известен каждый закуток. Я благодарна судьбе и за дурное, и за хорошее. Радости и боли закалили меня и в то же время обогатили. Мое богатство в моих ролях, тех, что я играла когда-то, и тех, которые играю сейчас.
Много лет тому назад, подойдя к доске распределения новой пьесы и не увидев своей фамилии, я так расстраивалась, что порой с трудом приходила в себя. А сейчас думаю: может, и хорошо, что я не сыграла ту или иную роль, зато сыгранные мною роли никогда не были провалены. Возрастной переход не был для меня труден, я плавно перешла от лирических героинь на характерные роли, которые играю с удовольствием. В театре я сотрудничала с разными режиссерами, что всегда интересно и полезно для актера. К сожалению, я очень мало работала с Г. М. Опорковым, режиссером по-настоящему талантливым. Но я не была его актрисой, о чем, конечно, жалею. А так — разные почерки, разные требования, разные дарования… Каждая встреча — как приключение. Конечно, я не имею в виду бездарей; если попадается такой, как правило, амбициозный, самоуверенный тип, то я стараюсь сразу прекращать репетировать с так называемым режиссером. Но у меня таких случаев было, слава богу, не так много, так что и говорить о них не стану.
Самое прекрасное, когда актриса влюбляется в постановщика, радуется приходу на каждую репетицию. Ведь учиться можно всю жизнь — предела нет, а если работа интересная и греет душу, чего еще желать? Великий итальянский режиссер Джорджо Стрелер писал: «О театре можно говорить много, и в то же время о театре нельзя рассказать. Театр — это искусство, которое живет один миг и сразу сгорает, а актер — специфический представитель живого мира, населяющий подмостки». Как мне близки эти слова. Чем дольше работаю в театре, тем острее чувствую себя вот этим самым «представителем живого мира, населяющим подмостки». Сегодня судьба словно вознаграждает меня за случавшиеся творческие паузы, простои, — у меня много работы, я играю роли разные (и по характеру, и по жанру, и по объему), но неизменно интересные. Вот бы это десяток лет назад… Но я рада, что востребована и еще могу о чем-то поведать зрителю.
Однажды мне предложили прочитать пьесу норвежского автора Юна Фоссе «Сон об осени», ставить спектакль должен был Клим. Не подумайте, что это кличка, это сразу и фамилия, и имя, и отчество, — все вместе — Клим, и все. Прочитав пьесу, я пришла в ужас, я ничего понять не могла — ни в сюжете, ни в тексте, и не представляла, как это можно воплотить на сцене. Все это я сказала режиссеру при нашей встрече. Он молча меня выслушал и только сказал: «Татьяна Львовна, придите на первую репетицию». Я актриса дисциплинированная, пришла. Клим очень скрупулезно отбирал актеров. Вызвал человек пятнадцать, а для спектакля требовалось всего пять. Когда очередь дошла до меня, он попросил прочитать одну сцену, я прочитала, после чего он произнес: «Татьяна Львовна, вы мне нужны в спектакле». Ну какая актриса устоит перед таким признанием? Слышать, что в тебе нуждаются, приятно, тем более что я таким вниманием со стороны режиссеров не избалована. И я, конечно, сдалась. И благодарю Бога за этот выбор. Клим удивительный режиссер, работать с ним очень интересно, и я рада, что судьба послала мне такую встречу. Спектакль получился сложный, не всем, может быть, понятный, но, на мой взгляд, очень интересный. В нем рассказывается о жизненных проблемах, о человеческих судьбах, о конфликте отцов и детей, об отношениях между мужчиной и женщиной. В спектакле «Сон об осени» я играю роль матери, и это, на сегодня, моя самая любимая роль. Вот как бывает. Но я думаю, если бы я встретилась с таким драматургическим материалом и с таким режиссером много лет тому назад, я бы ничего не поняла, а сейчас опыт сделал свое дело. Значит, всему свое время.
С какими только сценическими судьбами я не встречалась — и с положительными, и с отрицательными. Но всех я очень люблю, это была и есть моя жизнь. В каждую роль вкладываешь частицу себя… Ну а насколько мне это удавалось, пусть решают критики, театроведы и просто зрители, для которых мы играем. Я уже говорила, что последние лет пять для меня счастливые и плодотворные. Неожиданным подарком стал «Стеклянный зверинец» Т. Уильямса, где мне выпала роль Аманды. Обычно эту американскую пьесу играют как драму. Мы попытались сделать из нее мюзикл. Спектакль с чудной музыкой Виктора Плешака, с пением, с танцами. Танцы поставил замечательный хореограф Сергей Грицай, благодаря чему я смогла вспомнить свое балетное образование. С каким удовольствием мы репетировали с постановщиком спектакля Александром Исаковым! Мне всегда очень интересен процесс рождения спектакля. Как постепенно появляются декорации, костюмы, свет, музыка, как выстраиваются отношения между персонажами… и как все собирается в единое целое в час премьеры. К сожалению, «Стеклянный зверинец» прекратил свое существование в связи с уходом из театра нескольких актеров, занятых в нем.
Но время шло, и в «Балтийском доме» появились новые работы: «Три товарища», «Ревизор», «Кошки-мышки», «Отчего люди не летают» — это опять Клим: свою версию по «Грозе» А. Н. Островского он назвал репликой из монолога Катерины. В этом спектакле режиссер еще более усложнил мою актерскую задачу: надо было сыграть два, можно сказать несовместимых, образа — Феклушу и сумасшедшую барыню. Работать было трудно. Ничего не получалось, я даже хотела отказываться. Клим видел, как мне было нелегко, и, насколько мог, помогал. Только когда на одной из репетиций я вдруг нащупала интересный ход, что-то стало выкристаллизовываться. Это и есть наша работа: искать, пробовать, рисковать, мучиться, не спать ночей, ломая голову над чужой судьбой…
