Когда б вы не были, читатель мой,
Аристократ — и побывать в танцклассе
У Кессених решилися со мной,
Оттуда вы вернулись бы в экстазе
С утешенной и бодрою душой.
Чем для Некрасова была интересна эта женщина? В те времена в Петербурге были ведь и другие танцклассы. Наиболее вероятным объяснением может быть следующее. Весьма возможно, что молодой Некрасов посещал танцкласс Кессених и чувствовал себя в нем непринужденно, снимал нервные перегрузки, и, кстати, здесь он мог встретить героев своих будущих произведений, так как танцкласс посещала преимущественно разночинная молодежь, мелкие чиновники, купцы, офицеры, студенты:
То был гвардейский офицер,
воитель черноокий.
19 января 1844 года в газете «Северная пчела» появилась любопытная заметка следующего содержания:
«Редакция „Северной пчелы“ получила письмо с просьбою пригласить охотников до танцев и до благотворения на вечер, который дан будет, с позволения начальства, 25-го января, в квартире Танцевального общества, на Фонтанке, у Измайловского моста, в доме Тарасова. Сбор за вход по полутора рубля серебром с кавалера, с правом ввести безденежно двух дам, назначен в пользу бедных здешних иностранцев. Письмо подписала Луиза Графемус-Кессених, бывшая вахмистром Королевской Прусской службы. Разумеется, что редакция удивилась этой подписи и из любопытства навела справку. Оказалось, что г-жа Графемус-Кессених точно служила в Прусских уланах в 1812–1815 годах, была во всех сражениях с полком, имеет медаль и военный орден, с чином вахмистра, и теперь на старости лет содержит в Петербурге так называемый танцкласс».
Храбрая амазонка скрывала пол свой на службе, но теперь знаки военного отличия украшают женский корсаж! Замечательно, что г-жа Графемус-Кессених препоясалась мечом и взяла на руки уланскую пику единственно из энтузиазма, одушевлявшего тогда Пруссию в борьбе с Наполеоном. Чудные были времена! Из этой заметки следует, что славная воительница не только понимает преимущества рекламы, но и чувствует себя достаточно уверенной, чтобы поместить ее в крупнейшей газете того времени. Чем питается эта уверенность? Есть ли еще упоминание о танцклассе, чтобы можно было составить представление об этом заведении и его хозяйке? Оказывается, в сочинениях Салтыкова-Щедрина неоднократно встречается упоминание о танцклассе Кессених. Великий сатирик суров и беспощаден к «благонамеренным» обывателям и не очень-то лестно отзывается об этом заведении: «Я знал, например, много таких карьеристов, которые, никогда не читав ни одной русской книги и получивши научно-литературное образование в танцклассе Кессених, не на шутку поверили им».
Для Щедрина увлечение романами Поля де Кока, кафешантанным театром Берга, опереттами Оффенбаха и Лекока, цирком, танцклассами и шансонетками является одной из примет безыдейности. В «Современной идиллии» Щедрин даже приводит описание внутреннего убранства танцкласса, типичного для того времени: «Вот тут, у этой стены, стояли старые разбитые клавикорды; вдоль прочих стен расставлены были стулья и диваны, обитые какой-то подлой запятнанной материей. По углам помещались столики, за которыми имелось пиво. Посредине мы танцевали». Так писал М. Е. Салтыков-Щедрин в сатирическом романе «Современная идиллия». Таким вспоминался ему танцкласс его юности.
А вот свидетельство еще одного современника. Ревельский врач Е. А. Ризенкампф, в начале 40-х годов подружившийся с Достоевским, пишет в своих воспоминаниях: «Одно из главных мест в числе Петербургских удовольствий занимала музыка, начались концерты гениального Листа. Кроме этих удовольствий, молодые люди находили развлечение на вечеринках в частных клубах, но Достоевский чувствовал себя скованно в семейных домах, оставались балы, маскарады и, наконец, для так называемой „золотой молодежи“ существовали танцклассы с шпицбалами: Марцинкевича, Буре, мадам Кессених».
Здание танцкласса и клуба просуществовало как увеселительное заведение до 80-х годов XIX века, посещалось оно самой невзыскательной публикой: мелкое купечество, модистки, приказчики, попадались офицеры и чиновники. Клуб устраивал танцевальные вечера, спектакли, маскарады и располагал недурным оркестром под управлением Рейнбольда. Итак, можно предположить, что Некрасов, Салтыков-Щедрин, Достоевский посещали танцкласс Кессених, а Некрасов, став членом Английского клуба, мог с ностальгией по ушедшей молодости вспоминать танцкласс амазонки-вахмистра.
Но почему они посещали именно танцкласс Кессених? Попробуем высказать предположение. В середине 1840-х они были молоды, бедны, честолюбивы. Некрасову в 1845 году, равно как и Достоевскому, было 24 года, Салтыкову-Щедрину — 19 лет; все они так или иначе были связаны с военными. Приятель Некрасова Д. В. Григорович — воспитанник инженерного училища. Это он познакомил Некрасова с Достоевским. Салтыков-Щедрин — сначала воспитанник Царскосельского лицея, затем чиновник Военного министерства. А если взять план старого Петербурга, то мы увидим, что дом Тарасова, где помещался танцкласс (ныне 1-я Красноармейская, дом 9), находился по соседству с 1-й ротой Измайловского полка. Здесь же недалеко, в Нарвской части, располагалась школа гвардейских подпрапорщиков и юнкеров, а также множество воинских частей и военно-учебных заведений. Кстати, наиболее подробное и интересное упоминание о Кессених мы встречаем еще в одной публикации. В февральских номерах газеты «Русская старина» за 1884 год была напечатана статья «Школа гвардейских подпрапорщиков и юнкеров в 1845–1849 гг. (Воспоминание одного из воспитанников)». Читаем: «Выступали мы в лагерь обыкновенно уже под вечер, так как переход в Петергоф совершался с ночлегом. Первый привал делался у известного „Красного кабачка“, тогда уже увядшего, но все-таки хранившего некоторые следы былой славы. Содержательницей его в то время состояла некая госпожа Кессених, гнусной наружности старуха, в юных летах служившая, как говорили, в прусских войсках, вроде нашей девицы Дуровой, так, по крайней мере, свидетельствовал висевший в „Красном кабачке“ портрет ея, снятый в молодых летах, на котором она изображалась в мундире, с тесаком через плечо. Бранные подвиги сей героини, кажется, не записаны на скрижалях истории: знаю лишь, что на старости лет она, покинув меч, возлюбила занятие увеселительными заведениями: в самом Петербурге содержала танцкласс, а на Петергофской дороге царила в „Красном кабачке“».
Отметим здесь два существенных момента. Во-первых, военная биография Луизы Кессених подтверждается лицом, которого никак не заподозришь в излишних симпатиях к ней: «…подвиги сей героини, кажется, не записаны на скрижалях истории». Это нуждается в проверке. Не исключено, что в прусских газетах 1812–1815 годов имеется упоминание о девице-вахмистре. Во-вторых, любопытна связь Л. Кессених с «Красным кабачком». Об этом заведении читаем в «Справочной книге для столичных жителей и приезжих»: «„Красный кабачок“ — небольшой загородный трактир, на 10-й версте Петергофской дороги, существующий со времен Петра и славящийся издавна вафлями. По историческим показаниям 27 мая 1710 г. Петр со знатными особами и посланниками выезжал к „Красному кабачку“ навстречу князю Меншикову, торжественно возвращавшемуся в Петербург».
